class="p1">Маленькая волчица заметно выросла с того времени, как ей пришлось бежать из старого логова в ельнике. Она вытянулась и похорошела, серебряные нити в ее шерсти теперь могли сравниться с сиянием водной глади на рассвете. Гроза не знала времен лучше, поэтому с жадностью использовала каждое мгновение небывалой удачи. Она решила научиться охотиться, чтобы когда-нибудь сравниться с Белой волчицей и бродить с ней по тайге бок о бок, как равная. Задача оказалась сверхсложной. Несмотря на глупость рыбы, маленькой Грозе все еще было трудно справиться с глубиной озера, она плохо плавала. Волчишка проследовала за матерью на одну из охот, затаилась в кустах и долго наблюдала, ловила каждое движение. С каждым резким броском Белой волчицы в Грозе все больше разгорался живой интерес, во многом уже схожий с охотничьим азартом. Она больше не хотела есть то, что отрыгивает ей мать, малышке нужно было движение, риск. Ее тело стремительно развивалось, челюсть крепла, зубы становились острее, шаг более не был похож на нелепое детское укрощение путающихся лап с переменными падениями; Гроза передвигалась тихо, почти незаметно, пружиня на тонких ногах. Она подкралась к берегу на брюхе, цепляя неуемным хвостом песок, траву и грязь. Малышка лишь делала первые попытки подкрадываться к добыче, поэтому совершала одну ошибку за другой, но тем не менее уверенность в ней не угасала, а лишь умножалась с каждым новым шагом. Перед ее внимательными глазами по воде прыгала жирная рыбина, а прямо за ней еще косяк таких же. Гроза, поселившаяся на уютном тихом острове, презирала осторожность и могла считаться безумной авантюристкой, страх смерти казался ей далеким воспоминанием, а не частью ее повседневной жизни. Безрассудство губительно для дикого зверя. Оно столь же опасно, как пожар или наводнение: несчастья случаются внезапно и не оставляют шанса на ошибку. Выберешь тропу, что приведет в тупик, — умрешь.

Гроза как зачарованная застыла у края озера, скрывшись за зарослями рогоза и вымытыми на склон водорослями. Она выжидала лучший момент для прыжка, как это делала мать-волчица. У нее всегда получалось схватить склизкую рыбину в один укус! Невероятная ловкость! Волчишке отчаянно хотелось доказать матери, что она столь же хитрая и ловкая, что ее уже можно брать на «взрослую» охоту, хоть на медведя. Гроза бы сразила его одной лапой!

Растворившись в шуме листвы, шептавшейся над головой, волчица бросила свое утонченное тело вперед, прямо в озерный омут. Когда Гроза окунулась в воду с головой и не почувствовала под лапами податливое илистое дно, она собрала оставшиеся силы и направила их в напружиненные задние конечности, плотно прижатые к ее животу. Чтобы достать рыбу, необходимо сначала заметить ее в толще взволнованной воды: Гроза широко распахнула глаза и на мгновение остановила взгляд на блеске чешуи, показавшемся ей самым ближним. Она рванулась всем телом, ударив задними ногами по поверхности, и подняла фонтан брызг. Пузыри воздуха закрыли ей ускользавшую рыбу, но волчица не сдавалась. Она отчаянно задергала лапами, инстинктивно имитируя движения пловца, и открыла пасть, чтобы укусить карася. Только по счастливой случайности рыбий хвост коснулся ее челюстей. Едва Гроза ощутила непонятную ее нёбу слизь, она стиснула зубы, наглотавшись воды и водорослей. К горлу стал подступать ком, воздуха не хватало. Волчишка зажмурилась, вода залила ей глаза и горло, постепенно подбираясь к легким. Она плыла вслепую, не видя ни солнечного света, отражавшегося на поверхности, ни берега, где металась ее перепуганная мать. Гроза чудом вынырнула из зарослей зеленых водорослей, не запутавшись в них. Ее встретил свет. Он был повсюду: бликами бежал по волнам на озере, приходил с земли, лился бесконечным потоком с небес, поглощая все, что было доступно глазу. Гроза неуклюже барахталась, удерживая голову на водной глади, но зубы упорно не разжимала. Упрямство волчицы преобладало над разумом и чувством самосохранения. Гроза уже плохо различала сон и реальность, ежесекундно отбиваясь от полуживой рыбины, старавшейся ее утопить. Окружающая действительность перестала пугать ее, страх смерти будто не существовал: малышка была горда, поэтому приняла битву, определявшую не только ее собственное чувство достоинство, но и возможность продолжать жить. Нужно было продержаться еще немного, ведь течение унесло ее далеко от берега, где нерестился карась… Белая волчица уже плыла ей на подмогу, яростно работая лапами и противостоя потоку воды под ней. Мать не видела ничего, кроме своей маленькой глупышки, то пропадавшей под волной, то вновь взбиравшейся на нее, но ни на миг не отпускавшей рыбу, торчавшую из ее пасти.

Гроза не поняла, как оказалась на берегу. Время, прошедшее после того как Белая волчица за шкирку вытащила ее из глубины озера, смазалось в ее сознании, не вызывало ни образов, ни переживаний. Все, что чувствовала Гроза, — холод, сковавший ее онемевшие конечности. Как только ее лапы коснулись земли, она повалилась на бок и широко раскрыла пасть. Карась все еще подавал слабые признаки жизни, но тут же был перехвачен и растерзан братьями и сестрами новоиспеченной искательницы приключений. Грозе было не до судьбы своей добычи: теперь она, изнеможденная долгой борьбой со стихией и рыбиной, валялась на песке, точно иссохшая водоросль. Отдышавшись, она увидела морду Белой волчицы, склонившейся над ней. Гроза чувствовала ее дыхание на своей мягкой шерсти, слышала ее тихое поскуливание. Мать лежала подле нее, похожая на пустынного сфинкса, задремавшего в раскаленных песках Сахары. Ее раскосые глаза внимательно наблюдали за ослабевшей дочерью, а затем обращались к большой воде. Охотница быстро привыкала к островной жизни: в ее логово, теперь скрытое не только густыми зарослями молодых кустарников, но и целым озером, омывавшим сушу с трех сторон, не осмеливался заходить ни один из ее врагов. Волчица перестала бояться ненасытных медведей, юрких лис и собак-ищеек. Казалось, она наконец-то нашла пристанище, где ее семью больше не коснется смерть. Над головами волков высились остроконечные сосны, а среди деревьев раскинулись поляны голубики и лесной земляники. Белая волчица, нежась в лучах весеннего солнца, стала чаще вспоминать своего друга-лайку. Когда ее мысли перестали занимать лишь поиск пропитания, голод и страх, она вспомнила о своих мечтах: вот они, молодые и смелые, бегут бок о бок через лесной массив; пес громко лает и поднимает птиц, а она, прижавшись к его пушистому плечу, воет в ответ. Белая волчица никогда не забывала своего друга, сколько бы бессонных ночей ни приходилось скитаться по тайге, она все еще надеялась учуять его запах, наткнуться на след посреди болота, увидеть знакомые черты на далеком холме… Охотница продолжала беречь память о любимом и надеялась еще хотя