Я говорил, что накануне Лестат поразил меня своим вдумчивымпокоем. Но на следующий вечер все стало как прежде. Я встал из гроба и вприоткрытую дверь гостиной увидел его в компании двух женщин. Немногочисленныесвечи, расставленные по низким столикам и резному буфету, едва рассеивалиполумрак. Лестат на кушетке целовался с одной из женщин, пьяной и оченькрасивой. Она была похожа на куклу. Аккуратно причесанные волосы спадали наобнаженные плечи и полуоткрытую грудь. Другая потягивала вино, расположившисьза столом с остатками ужина. Значит, они втроем уже успели поесть. Лестат,конечно, притворялся… Не поверите, как легко вампиру обвести вокруг пальцаобычных людей, сидящих с ним за одним столом, делая вид, будто он ест и пьет неменьше других. Я не мог себе представить, что Лестат задумал, кроме того,разумеется, что этих двух девушек он наметил нам в жертвы. Та, с которой онсидел, уже начала подшучивать над ним, приставала с расспросами: почему егопоцелуи так холодны, почему у него нет не то что влечения, но даже и всякогоинтереса к ней. Ее подруга успела соскучиться, и мысль о том, что мне придетсясоставить ей компанию, заставила меня отказаться от первоначального намерениявойти в комнату. Она наблюдала за вяло обнимающейся парочкой черными, слегкараскосыми глазами и, казалось, получала удовольствие от происходящего. Когда жеЛестат встал, подошел к ней и положил руки на ее неприкрытые плечи, онапросияла. Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он вдруг заметил меня за дверью.Секунду он смотрел на меня, но тут же отвернулся и продолжил беседу с дамамикак ни в чем не бывало. Потом подошел к столу и задул свечу.

«Здесь и так темно», – сказала первая женщина.

«Оставь нас одних, если тебе не нравится», – отозваласьдругая.

Лестат уселся в кресло и жестом поманил ее к себе. Онаподошла и устроилась у него на коленях, обняв за шею и поглаживая егозолотистые волосы.

«У тебя ледяная кожа», – сказала она вдруг иотстранилась.

«Не всегда», – возразил Лестат, притянул ее к себе иприжался лицом к белой восхитительной шее.

Я смотрел завороженно. Я всегда знал, что Лестат жестокий ихитрый, но только теперь понял, как он умен и коварен: он вдруг вонзил зубы вшею девушки, надавливая на ее горло пальцами и крепко прижимая к себе. Всчитанные мгновения он утолил жажду. Другая женщина ничего не заметила.

«Твоей подруге не следует пить», – обратился он к ней ивыскользнул из кресла, усадив безжизненное тело так, что казалось, будтодевушка спит, подложив руки под склоненную на стол голову.

«Такую дуру еще поискать надо», – презрительно бросилата.

Она стояла у окна и смотрела на городские огни. В те временадома в Новом Орлеане были невысокие, – вы, наверное, знаете. И в тихие,ясные вечера, вроде того, о котором я рассказываю, с верхних этажей новойгостиницы открывался чудесный вид: улочки, освещенные газовыми фонарями. Вполумраке звезды казались ярче и ближе, как это бывает в море.

«Я могу тебя согреть получше, чем она», – сказаладевушка и повернулась лицом к Лестату.

Должен признаться, я вздохнул с облегчением: сейчас ему, повсей видимости, придется прикончить и ее, не прибегая к моей помощи. Но егоплан оказался не так прост.

«Ты думаешь?» – спросил он, взяв ее за руку.

«Да в этом, как я погляжу, нет нужды», – удивилась она.

– Его согрела свежая кровь?

– О да. После убийства тело вампира становится ничутьне холоднее, чем ваше. – Луи с улыбкой взглянул на юношу и продолжил: – Налице Лестата проступила краска, и оно совершенно преобразилось. Он притянулдевушку к себе, и та, поцеловав его, рассмеялась. «Твоя страсть, – сказалаона, – обжигает, словно раскаленные угли».

«Да, но твоя милая подружка дорого заплатила за это.Кажется… – Лестат пожал плечами, – я сильно ее утомил».

Он отступил назад, как бы приглашая женщину подойти вслед заним к столу, что она и сделала с выражением превосходства на тонком лице. Безособого интереса она взглянула на подругу, и вдруг ей на глаза попаласьсалфетка, на которой темнели крошечные красные пятнышки. В недоумении онаподняла ее с пола, пытаясь разглядеть, что бы это могло быть.

«Распусти волосы, – тихо сказал Лестат. Она равнодушноподчинилась, и светлая волна рассыпалась по шее и плечам. – Какие онимягкие, – прошептал Лестат, дотрагиваясь до них. – Именно такой япредставляю тебя на постели с шелковым покрывалом».

«Хорошенькое у тебя воображение», – фыркнула она,игриво поворачиваясь к нему спиной.

«Ты знаешь, про какую постель я говорю?» – поинтересовалсяон.

Она, рассмеявшись, ответила, что, вероятно, его собственную.Полуобернувшись, она смотрела на него, а он, не сводя с нее глаз, легонькотолкнул тело ее подруги, отчего оно упало с кресла и осталось лежатьнеподвижно, лицом вниз. Едва не задохнувшись от удивления и испуга, девушкапоспешно отскочила в сторону, задев низенький столик. Свеча на нем упала ипогасла.

«Главное – это потушить свет…» – тихо пробормотал Лестат и,не обращая внимания на сопротивление девушки, похожей на мотылька, бьющегося остекло, прижал ее к себе и впился зубами в хрупкую, нежную шею.

– О чем же вы думали? – спросил юноша. – Выне хотели остановить его, как в случае с Френьером?

– Нет, – ответил вампир. – Да я и не сумел быпредотвратить подобный исход. Не забывайте, я знал, что он убивает людей каждуюночь. В отличие от меня кровь животных его нисколько не удовлетворяла. Онагодилась только, когда не оставалось ничего лучшего. И потом, хотя мне быложалко женщин, я думал совсем о другом. В моих мыслях царил хаос. А в груди всееще стучал маленький молоточек – сердце голодного ребенка, и мучительныесомнения по поводу странной раздвоенности моей души ничуть не утихли. Я злился,что Лестат сделал меня зрителем отвратительного представления, нарочно дождалсямоего пробуждения, прежде чем убить девушек. Смешанное чувство ненависти исобственной слабости вспыхнуло во мне с невиданной силой, и в который раз яспрашивал себя, достанет ли у меня смелости расстаться с ним.

Тем временем, усадив очаровательных женщин за стол, Лестатпрошелся по комнате и зажег одну за другой свечи. Комната стала походить насвадебную гостиную.

«Входи, Луи, – позвал он меня. – Я хотел позаботитьсяо компании и для тебя, да передумал, вспомнив о твоем своеобразном вкусе. Какжаль, что мадемуазель Френьер любит кидаться горящими фонарями. Подобнаяпривычка может испортить вечеринку, ты не находишь? Особенно если делопроисходит в гостинице».