В самом деле, Моррисоны и Роберт заплатили свою долю безмалейших сожалений. И только Джон продолжал ворчать, утверждая, что за этиденьги, мол, можно было скупить все особняки на Французской Ривьере и ещеосталось бы на перелет туда и обратно.

На следующий день после разговора с Дианой Паскаль улетела вПариж. Она была очень рада повидаться с родными и старыми друзьями, побывать влюбимых ресторанах и кафе и сходить в Лувр. Она посетила все новые выставки иобежала все известные ей антикварные лавочки на левом берегу. Несколько разходила она и в театр, но больше всего ей нравилось проводить вечера с матерью,бабушкой и теткой в теплой, семейной атмосфере своего старого дома в центреПарижа. Возвращение в родные места помогало Паскаль зарядиться энергией нацелый год, и не было ничего удивительного, что каждый раз она так ждала лета.Она к тому же очень любила мать, которая в последнее время часто болела и снетерпением ждала каждой встречи с дочерью.

Впрочем, в этот раз Паскаль застала свою матушку в добромздравии. Не чувствуя изматывающей ломоты в ногах и пояснице, мадам Жардин былаполна энергии и большую часть времени пребывала в приподнятом настроении, что,впрочем, не мешало ей ворчать и жаловаться на Джона. Он, по ее мнению, былслишком стар, толст, невысок ростом, зарабатывал мало денег, одевался кактипичный американец и не желал учить французский язык. Паскаль давно к этомупривыкла, и если раньше она защищала мужа (как защищала свою мать, когда Джонпрохаживался на ее счет), то теперь она предпочитала просто не слушать еепричитаний. Разумеется, разговаривая с Джоном по телефону, она ни о чем ему нерассказывала, ибо это означало спровоцировать его на оскорбительные выпады.

Впрочем, Джон никогда не считал нужным сдерживаться и времяот времени отпускал самые саркастические замечания в адрес тещи. В этомотношении он и мадам Жардин были достойны один другого, и Паскаль тольковздыхала про себя, жалея, что они не похожи на ее тетку. Тетка Паскаль былаглуха, как пень, и не слышала ни одного из тех ядовитых эпитетов, которыми еесестра награждала зятя; больше того, она считала Джона вполне приличнымчеловеком и очень жалела, что у них с Паскаль нет детей. Что касалось бабкиПаскаль, то она была в таком почтенном возрасте, что спала большую частьвремени, однако и она относилась к Джону гораздо теплее, чем младшая ее дочь.

Раздражение Джона питалось еще и тем, что в Париже Паскальсразу становилась самой настоящей француженкой. Доходило до того, что втелефонных разговорах с мужем она сплошь и рядом заменяла английские словафранцузскими. Ее акцент сделался еще более заметным, к тому же Паскаль читалана ночь французские романы, три раза в день ела французские блюда и курила«Галуаз». Каждое движение, каждый жест, каждое слово и выражение, которое онаиспользовала, были теперь истинно французскими, и Паскаль часто думала о том,что, если бы Джон увидел ее сейчас, он, наверное, узнал бы ее с большим трудом.

Как бы там ни было, когда подошло время отправляться вСен-Тропе, Паскаль уже была в отличной форме. Несмотря на обильные обеды ивеликолепные десерты своей матушки, которым Паскаль без колебаний отдаваладолжное (в конце концов, она была не в Америке, где было принято считать каждуюкалорию и каждый грамм холестерина), она сбросила несколько фунтов и выгляделалучше, чем когда бы то ни было. Настроение у нее тоже было отличное. Мать итетку она проводила в Италию неделю назад, а бабушке наняла сиделку, котораядолжна была присматривать за старушкой, пока ее дочери будут в отъезде. ТеперьПаскаль была свободна и готова ко встрече с друзьями.

Рейс Париж — Ницца оказался переполнен, и Паскаль невольноподумала, что уже давно не видела столько супружеских пар, семей с детьми,чемоданов, дорожных сумок, узлов и просто пакетов, из которых поминутновываливались термосы, ласты и маски для подводного плавания, сдутые мячи,соломенные шляпы и зонтики от солнца. Все места в самолете были заняты, ноникто из пассажиров не роптал. Напротив, все были оживленны и разговорчивы. Убольшинства французов отпуск длится тридцать календарных дней, и многие из нихстарались провести этот месяц на юге страны. Некоторые семьи ехали на курорт ссобаками, и Паскаль подумала, что никто, кроме, пожалуй, англичан, не любитсобак так, как ее соотечественники. Вся разница заключалась в том, чтоангличане относились к собакам как к собакам, французы же брали их с собой дажев рестораны, кормили прямо со стола, носили в сумочках, расчесывали им шерсткуи завязывали бантики. В самолете оказалось достаточно много этих домашнихлюбимцев, так что перелет проходил под непрерывный лай, но Паскаль былатерпелива. Глядя в окно на проплывающие под крылом облака, она думала о том,как хорошо им всем будет в Сен-Тропе. Паскаль еще никогда не бывала на этомзнаменитом на весь мир климатическом курорте, хотя в детстве часто отдыхала наСен-Жан Кап-Ферра и на Антибах. Насколько она знала, Сен-Тропе находилсяпримерно в двух часах езды от Ниццы; впрочем, все зависело от того, будут ли надорогах заторы. Учитывая количество людей, ринувшихся на юг в этот последниймесяц лета, разумнее всего было добираться до места на рейсовом теплоходе, ноПаскаль предпочитала путешествовать по суше — на море ее иногда укачивало.

Когда самолет приземлился в аэропорту Ниццы, Паскальспустилась по трапу одной из первых — так велико было ее нетерпение. С багажомей тоже повезло — она получила его почти сразу и, остановившись в центре зала,принялась оглядываться по сторонам в поисках носильщика. В Париже она купиладля себя кое-что из пляжной одежды, благодаря чему к двум чемоданам, с которымиона вылетела из Нью-Йорка, добавился третий, оказавшийся на удивлениеувесистым. Паскаль не сомневалась, что, если бы она путешествовала вдвоем сДжоном, он заставил бы ее тащить эту тяжесть сначала до офиса проката машин, апотом — до стоянки, а сам бы шагал сзади и ворчал. К счастью, в этот разПаскаль была одна, и ей удалось быстро найти носильщика, который погрузил вещив багажник взятого напрокат «Пежо». Меньше чем через полчаса Паскаль ужевыехала на нужное шоссе и повернула на юг, к Сен-Тропе.

Как она и предвидела, в это время года шоссе оказалосьзабито самыми разными машинами. Здесь были и роскошные американские модели соткидным верхом, и более скромные «Рено», «Пежо» и «Ситроены», однако чащевсего Паскаль попадались крошечные автомобильчики, которые сами французыпрозвали «дё швю» и которые в сезон отпусков размножались, точно кролики. Увы,Джон не считал их достаточно безопасными и, не переставая жаловаться нафранцузскую «обдираловку», неизменно требовал, чтобы Паскаль арендовала«что-нибудь приличное», хотя она лично предпочла бы именно малолитражку «дёшвю», что в буквальном переводе означало «две лошадки».

Когда Паскаль добралась наконец до Сен-Тропе, было уже почтишесть вечера. Следуя полученным в агентстве недвижимости инструкциям, послеавтострад Н-98 и Д-25 она свернула на шоссе Д-98 и поехала вдоль Ру де Плаж.Минут через двадцать Паскаль начала присматриваться к табличкам с адресами, ибоей показалось, что она свернула не туда. Ее начинал мучить голод, но она несдавалась, твердо решив, что сначала отвезет на виллу вещи, а потом отправитсяискать ресторан или кафе, где можно будет поужинать.