станут в конечном итоге настолько ненавидеть, что его же люди с ним и покончат. И благодаря тому, что Луиза Саенс решит рассказать правду о своем муже в ответ на официальную пропаганду, со временем Торрихос и его товарищи покинут братские могилы и пройдут путь от злодеев до народных легенд. Именно поэтому сегодня на надгробии Роберта Бойда, похороненного на первом протестантском кладбище в Испании, можно найти две мемориальные доски. На одной из них рассказывается о том, как верный товарищ Торрихоса, ирландец, отдавший за него все, что у него было, и находившийся с ним рядом до самого конца, пал, сражаясь за священное дело свободы. На другой лишь написано: романтический герой.

Интерлюдия № 2

Многих людей, появляющихся на страницах этой книги, нужно представлять себе с меньшим количеством зубов. Или даже с очень маленьким количеством зубов. Потому что какими бы прославленными, могущественными или богатыми они ни были, в те времена, когда какой-то человек открывал рот, совершенно естественным было видеть там множество дырок, и кто знает, может, кое-чего и похуже. Например, когда Джордж Вашингтон стал первым президентом США, у него был всего один здоровый зуб. И даже несмотря на то, что у знаменитой королевы Елизаветы I зубов было чуть больше, хотя и не намного, они были почерневшими и изъеденными из-за ее пристрастия к сахару. Из-за того, что она была тем, кем была, на некоторое время стало модным затемнять зубы, но рот королевы создавал гораздо больше трудностей, никак не связанных ни со здоровьем, ни с красотой: иностранные послы жаловались, что зачастую не понимали, о чем она говорит. И это заставляет нас задуматься о том, что множество величайших речей Античности, чьи слова кажутся словно высеченными в мраморе, были произнесены гнилыми ртами, не способными четко артикулировать. Сервантес, не будучи ни президентом, ни королевой, ни тем, кто зарабатывал на жизнь ораторством, вложил свои опасения о влиянии плохих зубов на жизнь людей из прошлого в уста одного из своих самых известных персонажей: «Для человека каждый зуб дороже алмаза»[26]. Бедняга знал, о чем говорит. У него самого было всего лишь шесть зубов, «притом очень неказистых и плохо расставленных»[27].

Порой плохое здоровье зубов может оказаться смертельным. И вовсе не в переносном смысле. Такой случай произошел с викингом по имени Сигурд «Могучий», и случился он по вине «Клыка» Маэля Бригте. Они жили в IX веке и, кажется, не ладили между собой, но отчего, нам неизвестно. Средневековая исландская хроника, «Сага об оркнейцах», повествует об их последнем столкновении, но не рассказывает о его причинах. Однако учитывая, что Сигурд был викингом, который собирался завоевать север Шотландии, а Маэль Бригте как раз там и проживал, мы можем предположить, что это был конфликт захватчиков, захваченных и территориальных границ. В общем, в итоге они нашли решение, которое заключалось в том, чтобы остаться на поле и разрешить свои разногласия в битве сорока против сорока. Сигурд был не только Могучим, но и обманщиком, потому что привел в условленное место восемьдесят бойцов. Он попытался скрыть это, посадив по два человека на каждую лошадь, но даже так их ноги оказались на виду, и Маэль Бригте, знающий, что у одного человека может быть только две ноги, а не четыре, сразу же понял, что его пытаются обмануть. Он мог бы сбежать или попытаться пересмотреть условия договора, но хотя он и знал, что ничем хорошим это не закончится, он решил сражаться. Его воины тоже все понимали. Поэтому, прежде чем начать битву, Бригте сказал им, что раз уж они и так погибнут, то перед этим они хотя бы должны постараться кого-нибудь убить.

Схватка продлилась недолго, никто из тех, кто сражался на стороне Клыка, не выжил, но торжествующий Сигурд не был удовлетворен победой, поэтому решил отрубить головы своим уже мертвым соперникам. Голову Маэля Бригте он привязал к своей собственной лошади. Это был его трофей. А также причина его смерти, но об этом он пока не мог знать. Хотя мог бы и догадаться: Маэлю Бригте ведь дали прозвище «Клык» не просто так, а потому, что его зубы очень сильно торчали. И зубы эти принадлежали рту, гигиену которого проводили в соответствии с жизнью на севере Шотландии IX века. И эти самые зубы, по мере того как Сигурд ехал верхом, царапали, расчесывали рану и инфицировали его ногу вплоть до септицемии[28]. Вскоре после этого он скончался. По крайней мере, ему выпала честь умереть одной из самых нелепых смертей за всю историю.

Из этой истории можно извлечь как минимум три урока. Во-первых, не стоит недооценивать врага, пусть даже вы и отрубили ему голову. Во-вторых, не обманывайте, не искушайте судьбу. А в-третьих, если и собираетесь укусить кого-то, то делайте это хотя бы чистым ртом. Ведь невозможно знать наверняка.

Искра зла

Зло существует. Безусловно существует. Но если мы не всегда знаем, как его описать, и уж тем более, как его определить, возможно, это происходит потому, что зачастую, несмотря на свою трагичность, оно несерьезно. Именно это мы видим, когда начинаем пристально рассматривать зарождение зла, причем любого. Там, где злодеяния еще не успели совершиться, где имена тех, кто будет за них ответственен, еще удается произносить не дрожащими губами, именно там мы видим, как ужас может зарождаться в самых безумных, капризных и карикатурных персонажах и в подобных им историях.

Возьмем, к примеру, офицера Карла Майра, который спустя много лет после рассматриваемого нами случая столкнулся с осуждением потомков и, взглянув собственной совести в глаза, был вынужден вспомнить тот день, когда он направил Адольфа Гитлера на собрание одной экстремистской, но не особо значительной партии. В то время Германия была истощенной, погрузившейся в анархию страной. После поражения в Первой мировой войне она планировала стать демократией, а Гитлер был одним из тысяч мужчин, которые после военных действий лишились и настоящего, и будущего.

Майру нужны были люди для формирования группы пропагандистов и армейских шпионов. Гитлер показался ему идеальным кандидатом. Он был «бродячей собакой в поиске хозяина». Гитлер сам рассказывал Майру о своих мечтах стать известным художником и о том, что дальше уличных продаж картин, срисованных с туристических открыток, дело не продвигалось. А еще он рассказал, что был чрезвычайно ленивым и вспыльчивым малым, у которого совсем не было друзей. И хотя Майр был уверен, что Гитлер выполнит приказы,