– Я… люблю… вас, девочки…

– Мы тоже тебя любим, папа, – ответила Оливия, аДжейн наклонилась и поцеловала его руку, к которой была прикреплена капельница.Датчики и трубки по-прежнему облепляли его с ног до головы, но девочкичувствовали себя уже гораздо увереннее.

– Моллодцы… ддевочки, – сказал он Синтии, когдадочери ушли.

– Ты и сам молодец, – удивив его, произнеслажена. – Ты нас здорово напугал, – продолжала Синтия. – Тыпомнишь, что с тобой случилось? – Она только сейчас сообразила, что онможет этого и не знать.

– Нет. – В памяти остался только вечер, который онпровел с Изабель.

– В твой лимузин врезался автобус. Спасатели потратилидва часа, чтобы извлечь вас оттуда.

– Я… боялся… что… она… умерла, – с трудомвыговорил он, и у Синди мелькнула мысль, что по меньшей мере странно обсуждатьподобные вещи с собственной женой. Билла это, однако, нисколько не смущало.

– По-моему, она была к этому очень близка. – Онане стала говорить ему, что Изабель в любую минуту может умереть. – Ее мужсейчас с ней, здесь. – Слова – прозвучали как предупреждение о том, чтопора вернуться к реальной жизни. У Изабель есть муж, а у него – две дочери ижена. И.как бы он ни любил Изабель, у него есть перед ними определенныеобязанности.

В этот момент в палату вошли медсестры, чтобы сделатькакие-то процедуры, и Синтия вышла в коридор к девочкам. Ей нужно былопереварить разговор с Биллом. Теперь ясно, что для него Изабель Форрестье вовсене случайная знакомая, как надеялся ее муж, и даже не просто подруга.Очнувшись, он сразу спросил о ней, и глаза его были полны тревоги. Он дажепринял жену за Изабель.

Дожидаясь, пока сестры закончат свои дела, Синди взяла вруки номер «Геральд трибюн». Там была статья о катастрофе, но рядом со снимкомискореженного автобуса она с ужасом увидела фотографию, на которой былизображен Билл вместе с какой-то женщиной. В статье говорилось, что погиблоодиннадцать человек и в лимузине, в который врезался автобус, находилсяизвестный политический деятель Уильям Робинсон. Подпись под фотографиейгласила, что снимок сделан всего за несколько мгновений до столкновения. Билл снеизвестной женщиной находились в «Аннабелз», их машина столкнулась с автобусомв нескольких кварталах от этого заведения, и водитель погиб на месте. Имя Изабельне упоминалось, не говорилось также, пострадала ли она в катастрофе, носомнений быть не могло – это она. На снимке она выглядела молодой ипривлекательной, а Билл, улыбаясь, обнимал ее за плечи. Оба казалисьсчастливыми и довольными жизнью, и это вновь напомнило Синтии о всейсерьезности ситуации. Интересно, попалась ли газета на глаза Гордону Форрестье?

Увидев, что она читает, девочки молча обменялись взглядами.Чувствовалось, что они уже в курсе. Но они не сердились на отца – произошедшеес ним было настолько серьезно, что они готовы были простить ему почти все.Синтия испытывала точно такие же чувства. Прошлое ее не беспокоило, ееволновало будущее. Синтия не верила в то, что они с Изабель просто добрыедрузья.

Сестра позвала их к Биллу. Перед тем как войти, Синтияуспела заметить, что из палаты Изабель вышел Форрестье. Синтия не посмеласпросить его – хотя ей очень хотелось, – видел ли он «Геральд трибюн».Впрочем, у Гордона и без того был весьма озабоченный вид.

Состояние Изабель не улучшалось. Врач предупредил, что онаеще долго пробудет в коме, и Гордон все больше беспокоился, что она можетпотерять рассудок. Кроме того, ему только что сообщили, что ее пульс сталнеровен, а в легких скапливается жидкость. В любой момент могла начатьсяпневмония, а если это произойдет, Изабель не выжить. Ситуация явно ухудшалась.Гордон пробыл в палате целый час, разговаривал с врачами насчет новой операциии теперь возвращался в гостиницу.

После того как Синтия и девочки ушли, Билл снова спросил обИзабель на сей раз у медсестры. Речь у него уже практически восстановилась.Дочери постоянно с ним заговаривали, и Биллу волей-неволей приходилось имотвечать.

– С ней все по-прежнему, – осторожно подбираяслова, ответила сестра, – она в коме. – У Билла было сломано большекостей, но у Изабель оказались повреждены практически все внутренние органы. Ивот Билл уже почти наверняка перешел черту, отделяющую его от смерти, а жизньИзабель по-прежнему висела на волоске.

– Можно мне ее увидеть? – тихо спросил Билл. Ондумал об этом весь день – если не отвлекали Синди и девочки. За Изабель он былготов отдать жизнь.

– Вряд ли это возможно, – покачала головоймедсестра. Хирург наверняка будет возражать. С такими повреждениями больномунужно лежать совершенно неподвижно, а Изабель о его визите все равно не узнает.

Но когда пришел доктор, Билл задал ему тот же самый вопрос.

– Только на минуту! Я просто хочу посмотреть, как она.

– Боюсь, что неважно, – честно призналсядоктор. – У нее множество травм. Я уже объяснял это сегодня ее мужу. Онхочет перевезти ее во Францию, но я сказал ему, что это ее убьет. – Словадоктора были для Билла как нож в сердце. Он не хотел, чтобы Изабель куда-тоувозили, по крайней мере до тех пор, пока он снова ее не увидит. И уж совсемнедопустимо подвергать ее такому риску. Форрестье просто сумасшедший, еслитакое предлагает. – Не думаю, что вам стоит ее сейчас видеть, мистерРобинсон, – с сочувствием произнес доктор. Он находил Билла очень приятнымчеловеком – в отличие от Гордона Форрестье, высокомерного и грубого, успевшегооскорбить уже, кажется, весь персонал. Сегодня он начал с того, что предложилувезти Изабель во Францию, и сдался только тогда, когда заведующий отделениемнедвусмысленно заявил, что это настоящее безумие. Однако все считали, что отсвоей идеи Форрестье отказался лишь на время, – он слишком упрям, чтобыуступить.

– А разве нельзя ввезти мою кровать в ее палату, когданикого не будет? – умоляюще проговорил донельзя расстроенный Билл.

Доктор задумался. Об отношениях своих пациентов он ничего незнал и спрашивать об этом не собирался, но было очевидно, что Биллу очень нужноее увидеть, а вреда это никому бы не принесло. Единственное, чего опасалсяврач, – это гнева Гордона Форрестье.

– Можно было бы отвезти меня туда прямо сегодня ночью.Я не собираюсь там задерживаться.

– Давайте подождем до завтра и посмотрим, как вы себябудете чувствовать. И она тоже.

Мысль о том, что она находится по другую сторону коридора,сводила Билла с ума. Если бы он мог, то сам бы добрался до палаты Изабель, нопока что это было исключено. Он даже не мог приподнять голову, и руки не оченьего слушались. А ниже пояса он свое тело вообще совершенно не ощущал, и никтоне мог сказать, пройдет ли это. С физической точки зрения Билл был беспомощенкак младенец, но по-прежнему обладал хорошим даром убеждения.

– Я вижу, что не в состоянии вас отговорить, –наконец, сдавшись, улыбнулся доктор.