Два дня прошли относительно спокойно. Богатырей поблизости не наблюдалось, так что я наконец-то смогла немного передохнуть от их излишнего внимания к своей многострадальной персоне. А то вон как взялись за мою избушку. Наверняка Черномору уже надоело подобное отношение к службе со стороны своих воспитанников, вот и решил услать их куда подальше.

Питалась я тем, что бог послал. Точнее, что, Тимка успел натаскать к моему появлению в этом мире — крупой, сухарями и немногочисленными кусками вяленого мяса, которые обнаружились в самом дальнем углу кладовки.

Кстати, теперь я стала лучше понимать свое задание, которое казалось мне страннымв начале нашего с кошаком знакомства. Только вот сомневаюсь, что общаясь со мной, богатыри образумятся и остепенятся. Одни только Агний и Данияр чего стоят… А Острый вообще мне кажется, что ревновал в тот момент, когда Властислав меня поддерживал, чтобы не упала в темном проходе подземной пещеры.

Тоже мне, собственник. К своему стыду я осознавала, что сие мне даже в какой-то степени нравится. Однако я все же совсем не понимала, кем для него являюсь: другом или чем-то большим?

А зеркало мне, как на зло снова начало показыватькартинки. Это случилось утром, перед завтраком, когда я только встала с кровати и осуществляла обряд переодевания. Мое мелькающее отражение подернулось рябью, и я увидела (а потом и услышала) голоса тех, кто проживал в тереме по соседству. От неожиданности застыла на месте. Потом медленно начала поворачиваться к зеркальной поверхности, при этом всеми силами стараясь взять себя в руки.

— Острословушка, сокол мой ясный, — томным голосом проговорила незнакомая мне девица. Они с богатырем находились на улице какого-то сказочного города. — Вижу, устал ты сильно, измаялся. Может, зайдешь к нам, откушаешь супа да пирожков моих? Как знала, все утро трудилась, не покладая рук.

Молодой мужчина стоял подобно каменному изваянию и никак не реагировал на нее. Казалось, его больше интересовал Агний, который, в отличие от него, не терял времени даром. Он-то уже вовсю пожирал голодным взглядом другую барышню. И у меня тут же появился вопрос: тут все девушки такие падкие на этих (как по мне) неотесанных мужланов? Это же какой надо быть наивной, чтобы надеяться на то, что такие, как они захотят жениться?

— Здоров ли ты, богатырь? — к компании подошел мужичок лет шестидесяти. — Чего кручинишься да никого подле себя не замечаешь?

Острослов дернулся, а девушка отпрянула от него. У меня сложилось впечатление, что мужчина до того момента вообще был не с ней. И даже не с товарищем, который продолжал изображать Казанову. О чем же ты задумался, друг мой сердечный?

— Что? — переспросил он, косясь на вопрошающего.

— Говорю, все ли хорошо у тебя, милок? — терпеливо повторил его собеседник.

— Нормально, — отмахнулся молодец и направился прочь.

К моему удивлению, Агний поспешил следом. Только на прощание поцеловал своей зазнобе ручку и извинился перед ней за свое столь раннее отбытие.

А зеркало все не прекращало показывать мне Острослова. Я будто шла за ним по пятам, слышала его недовольное сопение и хруст сжимаемых в кулаки рук. Тихо-тихо, но до моего слуха доходило все, что происходило с ним и вокруг него.

— Постой! — воскликнул второй богатырь, догоняя его. — Хорош уже беситься по поводу отца.

— Ты не понимаешь, — не оборачиваясь, сквозь зубы процедил Острый. — Он же в Шамахан уплыл, а там…

— А там новая власть и разделяющий наши государства океан, — закончил за товарища Агний. — Так не один же отбыл, а с дружиной Суровера.

— Вот в том-то и беда, — тяжело вздохнул Острый. — Почему нас с собой не взял? Мы же как-никак лучшие … А он…

— Посчитал, что недостаточно серьезны для таких вот важных плаваний за море с целью восстановления мира, — развел руками Агний. — Ай, ладно. Признай, в чем-то он и прав.

— Не прав! — с жаром возразил темноволосый молодой мужчина. — Ему вообще не стоило сейчас туда ехать. Глупости все это, а не дружественный визит к временному правителю острова Шамахан.

— Пошто зря напраслину городишь? — отшатнулся от друга обладатель красивого голоса. — Иль знаешь что-то, но боишься этим самым с отцом поделиться?

— Да причем тут это? — отмахнулся Острослов. — Сердце у меня не на месте с тех самых пор, как он согласился уе…

— Да знаю я, от чего у тебя душа болит, можешь не болтать чепухи, — довольно грубо перебил его Агний. — А имя ее…

Тут картинка расплылась, и моему взору предстал Черномор, подставляющий лицо попутному ветру и спешащий как можно быстрее добраться до места назначения, где у него должна была состояться довольно важная политическая (как я поняла) встреча.

Я отрешенно наблюдала, как воевода разговаривает с капитаном корабля, как отдает последние указания вверенным ему подчиненным этого загадочного царя Суровера. Сама же все еще находилась вместе с богатырями, в Краснограде, где спасшие меня пару дней назад мужчины обсуждали некую особу, которая по мнению некоторых засела в сердце Залесного (да уж, за время нашего с ним короткого знакомства я даже узнала его фамилию). Неужели он все-таки по-настоящему смог полюбить? Судя по тому, с какой уверенностью прозвучали те слова, да. И кто же она?

Стало немного неприятно и обидно. А я ведь подобного за ним не замечала ни разу… Может, все дело в том, что за эти два дня произошло слишком многое, и я просто физически не имела возможности пронаблюдать все те изменения, что произошли в нем с момента нашей последней встречи? Вдруг, возвращаясь в терем к ночи, он спас какую-нибудь красивую девушку и таки не смог устоять? Видела я, какие тут представительницы слабого пола… Хорошенькие, с пышным бюстом, аппетитные… Не то, что я.

Возможно, я так и продолжила бы развивать в себе комплекс неполноценности, если бы не увидела, как приставший к берегу корабль Черномора Гореборовича не начали обстреливать местные колдуны. Все мое внимание тут же приковалось к развернувшемуся сражению, в котором преимущество было явно не за дружиной воеводы.

Корабль очень быстро начал тонуть. Чтобы спастись, люди стали прыгать в воду. Где их тоже настигала незавидная участь. Краем глаза заметила, что отца Острого пока что не трогают — скорее всего намереваются взять в плен. Эх… Не зря у богатыря к нему душа рвалась. Видно, очень сильно эти двое связаны. Шутка ли, так переживать в преддверии беды.

Отражение подернулось рябью, и я стала свидетельницей того, как нескольких человек, включая хозяина соседнего терема, ведут в темницу. Точнее волокут, потому что мужчины оказались измождены и в любой момент могли потерять сознание. Судя по крови, которая капала на каменный пол, воеводе разбили лицо. А быть может, и сломали нос.

Потихоньку теряя контроль над собой, принялась судорожно заплетать волосы и обуваться. Застилала кровать, постоянно косясь на зеркало, которое продолжало показывать мне тех, кто не пожелал устраивать мир с Красноградом. Хотелось все бросить и ринуться к оставшимся (очень на это надеюсь) в тереме богатырям, чтобы рассказать им обо всем. Как объяснить наличие таких вот ужасных знаний об их командире, пока не знала, однако желала во что бы то ни стало оповестить их о случившейся беде.