вылетела из раздевалки.

– Боже, она ужасная, – сказала Скиппер, и это было первое, что она сказала мне спустя несколько дней. – Я не знаю, как ты с этим смирилась.

Наблюдая за Скиппер, я почти не слушала лекцию нашей директрисы.

– Если вы столкнетесь с чем-то подобным в будущем, – продолжала она, – или увидите кого-то подозрительного на территории школы или рядом с ней, вы обязаны немедленно сообщить об этом кому-то из персонала.

Толстая Фрэн подняла палец. Обвисшая кожа на ее руке вздрогнула.

– Незамедлительно.

На этот раз настала очередь Скиппер смотреть на меня. Она приподняла бровь в своем стандартном я-же-тебе-говорила выражении лица. Я сделала вид, что не заметила, но как только нас отпустили, я обошла Падре и медсестру, стараясь не привлекать к себе внимания. Сначала я пошла в общежитие и вытащила все фотографии, которые собрала за последние несколько недель, их было около четырех или пяти к тому времени. Я засунула их с обратной стороны нижнего белья, вытащила одну из сигарет и стала ждать у телефона-автомата. Джерри сидела в кабинке, бормоча что-то в трубку, поджимала губы и наматывала шнур на палец. Когда она увидела меня, то покраснела и бросила трубку, вылетев из будки и промчавшись мимо меня. Какое мне дело до того, с кем она разговаривает?

Лорен взяла трубку после второй или третьей попытки. Она тяжело дышала.

– Я была в ванной, – сказала она.

– Ты можешь сделать мне одолжение?

– Зависит от того, в чем оно заключается.

– Мне нужно, чтобы ты сохранила у себя кое-что.

– Я не знаю, что это?

– Пожалуйста, – умоляла я.

– Продолжай. Но тебе придется принести это ко мне. Мне нужно готовить.

17

Лорен жила в муниципальном доме в нескольких минутах ходьбы от школы, из ее окон были видны наши поля для лакросса, и поэтому она буквально выросла на звуке, который издавали жесткие резиновые шипы нашей обуви, когда мы маршировали вверх-вниз по ее улице. Собираясь в длинные, будто военные, колонны, вооруженные палками-копьями, отмеченные разноцветными нагрудниками, мы размахивали волосами и сладкими голосами скандировали речевки, которые с ветром доносились до горожан. Должно быть, это было неприятно.

Я проверила адрес, который она мне дала. Ее дом был третьим в длинном ряду домов из желтого кирпича. Между воротами и входной дверью была узкая дорожка с низкой стеной между ее домом и соседскими. В крошечных палисадниках по обеим сторонам стояли сломанные пластмассовые игрушки, пара брошенных самокатов, велосипеды, мусорные ведра, барбекю, гантели, с задней стены свисал влажный матрас. Три окна были украшены флагом Англии, служившим занавеской в спальне.

Она наблюдала за мной и открыла дверь прежде, чем я успела нажать на звонок. На ней был спортивный костюм, брюки низко сидели на ее бедрах. Она закрыла за собой дверь и прислонилась к стене. Проходивший через дорогу пожилой мужчина что-то крикнул ей, и она ответила ему «все в порядке», застенчиво, как будто ей было неловко за меня.

– А ты не спешила, – сказала она.

– Извини, – ответила я.

– Мне нужно поесть и приготовиться к работе, я не могу тут торчать.

Это был субботний полдень. В выходные она работала в вечернюю смену на складе, где вставляла маленькие пластиковые буквы и цифры в рамку, которая была как-то связана с боковыми панелями автомобилей. Она периодически уносила в карманах пригоршни этих букв и делала из них украшения для дома, в том числе и ожерелье из шнурков с моими инициалами, которое я носила на запястье.

– Блин, ладно. Прости.

Тогда я всегда за что-то извинялась.

– Все в порядке. Что-то важное?

Я собиралась вытащить конверт с фотографиями из сумки, когда из глубины дома раздался голос:

– Лорен, дорогая, кто там?

– Никто, мам, – крикнула Лорен через плечо. – Просто друг.

– Это не никто, Лоз. Не заставляй ее стоять на дороге.

– Черт, – услышала я бормотание Лорен, – тогда тебе лучше войти.

Лорен распахнула дверь, чтобы я могла зайти в коридор, захлопнула ее за собой голой пяткой, и я проследовала за ней по застеленному ковром коридору к задней части дома. Ее отец был жокеем, и на оклеенных обоями стенах висели рамки с изображениями скаковых лошадей, но у меня не было времени рассматривать. В маленькой кухне за столом сидела ее мама, обхватив руками кружку с чаем. На ней были домашний халат и тапочки. Рядом с ней сидела женщина с младенцем на руках, а по линолеуму ползал другой малыш. Они остановились на полуслове и внимательно посмотрели на меня. На мне были черные легинсы и лоферы с длинной рубашкой, которая принадлежала моему отцу. Мои волосы были перекинуты набок.

– Это моя мама, – сказала Лорен. – А это Сью. Она живет по соседству.

Потом Лорен жестом указала на младенца, а затем на малыша, который сидел у задней двери и барабанил деревянной ложкой по дверце для кошки.

– Эти двое – Джош и Пол.

Это были владельцы игрушечных грузовиков, разбросанных по прилегающему двору.

– Эй, Поли, прекрати это, – сказала соседка.

– Приятно познакомиться, миссис МакКиббин, – сказала я. – Я Жозефина.

Обе женщины кивнули мне. Я стояла там, делая вид, что меня интересует ребенок, пока Лорен продолжила заниматься обедом. Мать Лорен была намного старше моей. Поразительно. У нее были темные тонкие волосы, седые у корней. Под блекло-розовым халатом виднелась ночная рубашка с разрезами. К ее стулу была прислонена трость. Посередине стола стояла ленивая Сьюзен, а на [35]ней – солонка и перечница в форме двух сиамских кошек, которых, будто городские небоскребы, окружали коробки лекарств. Мама Лорен повернула подставку, чтобы достать сигареты. Она вытряхнула пачку Superkings[36] и предложила одну соседке. Лорен наклонилась, чтобы взять себе, но мать хлопнула ее по руке.

– Купи свои, – сказала она.

– Не злись, – Лорен обвилась вокруг шеи матери и взяла сигарету из ее пальцев. – В любом случае ты свою дневную норму уже выкурила.

– Ты бросаешь, Джоан? – спросила соседка.

– Просто стараюсь курить меньше, – ответила она, когда я последовала за Лорен наверх.

– Ой, – ответила Лорен, – это не то, что ты сказала врачу.

– Не суй нос не в свое дело, – последовал ответ, а затем заплакал ребенок, и Лорен махнула мне рукой в свою комнату.

Эта спальня раньше принадлежала ее брату Стюарту и выглядела как комната восьмилетнего мальчика. На стенах виднелись ракетные корабли, светящиеся звезды, а двухъярусная кровать была обклеена выцветшими наклейками Cabbage Patch[37]. Я посмотрела на фотографию ее брата с футбольным трофеем. Я узнала в нем работника обслуживающего персонала. Иногда я видела, как Стюарт чинил