Груз прибыл из Франции и предназначался хлебопекарномутовариществу «Вернер и Пфлейдерер». Доставлен утренним новгородским поездом.Содержание — жёлтый порошок, оставляющий на пальцах характерный маслянистыйблеск, — сомнений не вызывало: мелинит.

— Успел пересечь г-границу раньше, чем туда прибылисобаки, — определил Фандорин по сопроводительным документам. — Ну чтож, Мыльников, работаем.

* * *

Работать решили сами, не доверяясь филёрам. Эраст Петровичнарядился железнодорожником, Мыльников грузчиком. Устроились в соседнемпакгаузе, откуда отлично просматривался и склад, и подходы к нему.

Получатель явился за грузом в 11.55.

Невысокий мужчина приказчицкого вида предъявил бумажку,расписался в конторской книге, мешки в закрытый фургон перетаскал сам.

Наблюдатели так и приросли к биноклям.

— Пожалуй, японец, — пробормотал Эраст Петрович.

— Да что вы! — усомнился Мыльников, крутяколёсико. — Русак русаком, с некоторой татаринкой, как положено.

— Японец, — уверенно повторил инженер. —Возможно, с примесью европейской крови, но разрез глаз, форма носа… Где-то яего видел. Но где и когда? Возможно, просто похож на кого-то из знакомыхяпонцев… Японские лица разнообразием не отличаются, антропология выделяет всегодвенадцать основных типов. Это из-за островной уединённости. Не было притокаиноплеменной к-крови…

— Уезжает! — прервал антропологическую лекциюЕвстратий Павлович. — Скорей!

Но спешить теперь было незачем. Для слежки по городу былзаготовлен целый парк разномастных колясок и пролёток, и в каждой сидело пофилёру, так что деться объекту было некуда.

Инженер и надворный советник опустились на пружинистоесиденье экипажа, замыкавшего весь этот караван, очень правдоподобноизображавший оживлённое уличное движение, и медленно покатили по улицам.

Дома и фонари были украшены флагами и гирляндами. Москваотмечала день рождения императрицы Александры Федоровны не в пример пышнее, чемв прежние годы. На то имелась особенная причина: недавно государыня наконецподарила России наследника престола — после четырех девочек, или «холостыхвыстрелов», как непочтительно выразился Мыльников.

— А мальчонка-то, говорят, хилый, порченый, —вздохнул Евстратий Павлович. — Карает Господь Романовых.

На этот раз инженер и отвечать не стал — лишь поморщился наглупую провокацию.

Между тем объект оказался фокусником. На «Товарной» загрузилв свою крытую повозку четыре мешка, а у камеры хранения Рязанско-Уральскойдороги вынес три дощатых ящика и восемь небольших свёртков в чёрной блестящейбумаге. Фургон отпустил. Агенты, конечно, остановили ломовика за первым жеповоротом, но внутри обнаружили лишь четыре пустых джутовых мешка. Мелинит изних был изъят и зачем-то перефасован.

Приёмщик в камере хранения показал, что ящики и свёртки былисданы как два отдельных места, на разные квитанции.

Но все эти сведения были получены Фандориным позднее.Поскольку от вокзала предполагаемый японец дальше двинулся пешим порядком,инженер и надворный советник вновь взяли наблюдение в свои руки.

Следовали за объектом на предельной дистанции, филёровотослали в резерв. Сейчас главное было не вспугнуть живца, на которого моглаклюнуть ещё какая-нибудь рыбка.

Приказчик зашёл в две привокзальные гостиницы — «Казань» и«Железнодорожную». Из осторожности наблюдатели внутрь соваться не стали, да ине успели бы — в каждой объект пробыл не долее минуты.

Эраст Петрович хмурился — подтверждались его худшиеопасения: Рязанско-Уральская линия была частью великой трансконтинентальноймагистрали, на которой красный карандаш инженера насчитал не менее сотниуязвимых участков. Для какого из них предназначается багаж, сданный в камерухранения?

С вокзальной площади объект подался в центр и довольно долгокрутился по городу. Несколько раз неожиданно останавливал извозчиков, так жевнезапно, посреди улицы, отпускал их, но от образцово устроенной слежки неизбавился.

В восьмом часу вечера он вошёл в извозчичий трактир близКалужской площади. Судя по тому, что перед этим битый час прятался в подъездесоседнего дома, здесь у него была назначена встреча, и уж эту-то оказиюупустить было никак нельзя.

Едва объект вошёл в трактир (было это в девять минутвосьмого), Мыльников свистком подозвал экипировочную карету Летучего отряда,удобнейшее изобретение современного сыска. В карете имелся набор костюмов имаскировочных приспособлений на все случаи жизни.

Инженер и надворный советник переоделись ваньками и,пошатываясь, вошли в трактир.

Окинув взглядом полутёмное помещение, Евстратий Павловичсделал вид, что не может устоять на ногах — повалился на пол. НаклонившемусяФандорину шепнул:

— С ним Лагин. Кличка Дрозд. Эсэр. Особо опасный. Воттебе и на…

Главное было установлено, поэтому не стали торчать втрактире и попусту мозолить глаза — дали вытолкать себя на улицу.

Отрядив к чёрному ходу четвёрку агентов, наскоро обсудилитревожное открытие.

— Заграничная агентура сообщает, что полковник Акаси,главный японский резидент, встречается с политическими эмигрантами и закупаетбольшие партии оружия, — шептал Мыльников, нагнувшись с козел казённойпролётки. — Но то далеко, в Парижах да Лондонах, а тут Москва-матушка.Неужто прошляпили? Если тутошним горлопанам да японские винтовки, такоеначнётся…

Эраст Петрович слушал, стиснув зубы. Этот демарш,неслыханный в практике европейских войн — спровоцировать в тылу врагареволюцию, — был во сто крат опасней любых железнодорожных взрывов. Тутпод угрозой оказывался не исход кампании, а судьба всего Российскогогосударства. Воины Страны Ямато знают, что такое настоящая война: в ней небывает недозволенных средств, есть лишь поражение или победа. До чего же японцыизменились за четверть века!

— Азиаты …ые! — матерно выругался ЕвстратийПавлович, словно подслушав фандоринские раздумья. — Ничего святого!Повоюй-ка с такими!

Но не о том ли самом говорил и Андрей Болконский передБородинским сражением, возразил инженер — разумеется, не вслух, Мыльникову, амысленно, самому себе. Рыцарство и война по правилам — вздор и глупость,утверждал привлекательнейший из героев русской литературы. Пленных убивать, впереговоры не вступать. Никакого великодушничанья. Война — не игрушки.

А все-таки победит тот, кто великодушничает, подумалосьвдруг Эрасту Петровичу, но довести эту парадоксальную мысль до конца он неуспел — дежуривший у входа агент подал сигнал, и пришлось скорей лезть накозлы.