Ого! Про такие вещи я и не знал.

Впрочем, многое ли я успел узнать о жизни функционалов?

— Надеюсь, этот Николай меня не узнает… — пробормотал я.

— Зуб даю. Ему на дела функционалов — наплевать.

— А башню я увижу? Или тоже… засветка?

— Как я понимаю — да. У тебя осталась часть способностей. Тыже нашел дом Василисы!

Я кивнул. Мне одновременно и не хотелось уходить, и безумнохотелось увидеть нормальный, привычный мир.

— Значит, я нахожу Николая…

— Ага. Показываешь ему визитку, в конце концов. Если что —пусть звонит, я ему дам указания. — Котя усмехнулся. — Николай и объяснит тебе,как найти Андрюшу в Орызалтане. А там вручаешь письмо и просишь обеспечитьпереговоры с властями Тверди.

Я снова кивнул, будто игрушечный китайский болванчик изсказок Андерсена. Ох, не зря он называется болванчиком! Тот, кто все времякивает, — иного имени недостоин.

— Не посадить бы себе на голову вместо арканцев упертыхпопов… — сказал я, уже скорее по инерции, чем споря с Котей.

В голове у меня теперь крутилось одно — Москва!

Как мне ухитрились надоесть Харьков, Нирвана, Янус, Польшаи, как ни удивительно, даже Тибет! Я промчался по этому странному маршруту межтрех стран и трех миров, бросая налево-направо беглые взгляды, — и почувствовалтолько раздражение. Интересно почему? Слишком быстро? Да нет же, мне доводилосьполучать удовольствие и от очень коротких поездок. Слишком много? Вряд ли.Ездили мы с Аней по Европе на автобусе, ничего, остались довольны.

Неужели путешествие должно иметь правильные начало и конец?Не должно быть непрошеным и негаданным?

Наверное, так.

Вот и от Тибета никакой радости, и в Польше как-то незаладилось (шестым чувством я понимал, что если бы не помешали полицаи — то унас с Мартой еще как вечер бы сложился!).

Может, теперь, отправляясь в Твердь по определенному исогласованному маршруту, я смогу получить от путешествия хоть какое-тоудовольствие?

— Отправляй меня, Котя, — сказал я. — И, это… как обратно изтвоего Арасултана вернусь — сразу выдергивай к себе. Договорились?

Котя кивнул. Встал, вытер губы салфеткой.

— Договорились. Я тебя высажу совсем рядом, у роддома…

Его рука стала скользить по воздуху — будто руны выписывать.За пальцами потянулись синеватые огоньки, и я невольно подумал, что из Котивышла бы ходячая реклама «Газпрома».

Ну а если бы он жил в Америке — какой-нибудь герой комиксов.

«Человек-горелка».

Я хихикнул, заставив Котю подозрительно глянуть на меня.

Забавно.

Все-таки я ему чуть-чуть не доверяю…

И он мне — тоже…

— Готово, — сказал Котя, отступая. Надпись бледным огнемполыхала в воздухе.

Я шагнул вперед и подумал, что, если Котя желает меняуничтожить, у него есть прекрасная возможность. Выйду я сейчас внутри доменнойпечи, на дне озера Байкал или в глубине Уральских гор — и все, привет котенку…

В последний момент я догадался открыть рот и вдохнуть —будто в стремительно взлетающем самолете. Если вокруг будет вода или кипящийметалл, это все равно ничего не изменит…

Котю я зря подозревал в коварстве.

Я глубоко вдохнул свежий московский воздух, закашлялся иподумал, что вода была бы немногим хуже. Как мы этим дышим? Всю жизнь?

Еще начали слезиться глаза, но не от воздуха — прямо в лицобил яркий свет от фонаря у ворот. Вокруг было еще темно — ну конечно, вМоскве-то время отстает часа на три-четыре, наверное. Раннее утро, поздняяосень…

Падал снежок, крошечный, будто манка. Было даже не холодно —зябко. Я стоял у решетчатых ворот с табличкой «Родильный дом номер 9». Вмаленькой будочке охранника теплился свет, в паре шагов приплясывал передрешеткой молодой мужчина, одетый так же не по погоде, как и я.

Обернувшись и посмотрев на меня, мужчина не проявил нималейшего удивления. Дружелюбно спросил:

— Жена?

Я посмотрел на вывеску и невпопад промямлил:

— Муж. Ну, в смысле, я — муж. А там… ага, жена.

Пожалуй, мужчина сейчас готов был слушать любой бред.

— Первый?

— Угу, — наугад сказал я.

— А у меня второй. Или вторая. — Он хихикнул. — Врачам верынет, мы уже дочку ждали… Замерз?

Неопределенно пожав плечами, я получил в руки металлическуюфляжку со свинченной крышкой.

— Глотни.

Все в той же ошалелой послушности я глотнул.

Коньяк тяжело и жарко прокатился по горлу. Блин, ну не сутра же!

— Куришь?

— Угу…

— Держи.

Сигарету из пачки крепкого лицензионного «Мальборо» я взялуже сознательно. Надо было чем-то отбить гадкий вкус во рту. Никогда не пилконьяк по утрам — и правильно делал!

— Дочка — хорошо, два сына — тоже здорово, — рассуждалмужчина. — Эх, я бы пошел на роды, вот честное слово, не боюсь! Жена незахотела. Вдруг, говорит, ты после этого меня разлюбишь, бывали такие случаи…она у меня умная, о родах заранее все прочитала…

Он глотнул коньяка и непоследовательно добавил:

— Все бабы — дуры! Ну и чего бы я ее разлюбил…

Несколько раз затянувшись, я украдкой огляделся. Так… мнеидти вдоль ограды роддома…

— Удачи вам, — сказал я. — Пойду, наверное. Мне это…сказали, что пока рано. После обеда сказали приходить.

— Да и мне тоже, — признался мужчина. — Но я уж постоюпокурю. Загляну потом, узнаю, что и как. Вдруг ошиблись? А? Врачам — им никакойверы нет…

Пожав на прощание протянутую мне руку, я пошел вдоль забора,оставив словоохотливого папашу дожидаться вестей от ненадежных врачей.

Как ни странно, но эта встреча меня развеселила. Я шел иулыбался.

Люди и знать не знали ни о каких функционалах. Жили ирадовались. Работали и рожали детей, ездили в отпуск и копили на новыйавтомобиль, жарили на даче шашлыки и играли с друзьями в преферанс. Функционалыдля них были такой же ерундой, как Человек-Паук или трансформеры. И вовсе нефакт, что они променяли бы свою жизнь на наши чудеса…

Хотя нет. Променяли бы. Есть такой замечательный приз —очень, очень долгая жизнь. И вот этот приз все перевешивает.