***

На космическом корабле наступил условный вечер. Лейтенант проводил земную гостью в мрачное помещение, отдаленно похожее на один из технических отсеков, куда мне разрешалось заглядывать, не входя. Настрадавшийся за день в моем обществе парень поспешил смыться. Я услышала его быстро удаляющиеся шаги, едва шагнула за металлический порожек. Раздвижная дверь закрылась, оставив меня в почти полной темноте.

Я вздрогнула от хлопка накрепко сомкнувшихся тяжелых дверных створок. Пригнулась, озираясь. Так и ждала, вот-вот с потолка спустится гигантская железная ручища, подхватит меня, словно маленькую невесомую куклу, и потащит к пылающему жерлу.

На сей раз обошлось без неприятных сюрпризов. Обойдя широкую полосатую колонну, опоясанную едва теплящейся неоновой подсветкой, я поняла, почему адмирал назначил свидание здесь, а не где-то еще на корабле.

Странное место на поверку оказалось не обителью роботов и прочих механизмов, а чем-то вроде бара-ресторана. Мои приспособившиеся к темноте глаза распознали извилистую стойку и в стороне от нее несколько прикрепленных к полу круглых столов со стульями. Ровно по два стула возле каждого стола. Не иначе как для свиданий.

Подойдя к стойке, я провела по ней указательным пальцам. Ожидала собрать пыль и написать “Помой меня”, нарисовать страшную рожицу. Пыли не обнаружила, но несмотря на царящую вокруг чистоту, бар выглядел давно заброшенным и производил унылое впечатление.

Когда здесь в последний раз собирались веселые компании? Почему не горят лампы на потолке и стенах? За недолгое время на корабле я успела привыкнуть к тому, что свет в любом из помещений включается автоматически, стоит перешагнуть порог, оснащенный датчиками движения.

Не будь мрачный бар частицей флагмана имперского военно-космического флота, я бы подумала, что его владельцы в долгах как в шелках. Бизнес прогорел, и они решили продать заведение. А пока не нашелся покупатель, хозяева бара экономят электроэнергию, чтобы еще больше не множить убытки.

Я присела за ближайший столик. Вытянула ноги, уставшие за полный беготни день и потому противно ноющие под коленями. Сложила перед собой руки, облокотившись на край стола. Закрыла глаза, решила спастись от скуки в море красивых воспоминаний о жарком деревенском лете или сказочных фантазий, но без возможности видеть происходящее в окружающем мраке мне стало еще страшнее и грустнее. Пришлось открыть глаза и тупо пялиться на угнетающую темнотой и пустотой незатейливую обстановку.

Случайно засекла краем глаза мелькнувшую вдали крупную тень. Оказалось, у бара два входа-выхода. Высокая статная фигура бесшумно приближалась, замедляя шаг. В баре стало чуток посветлее, заиграла тихая медленная мелодия.

Я нервно сдавила левое запястье пальцами правой руки. Распрямила спину, подняла голову, приготовившись встретиться лицом к лицу с нахальным зазнайкой. Стиснула зубы и шире распахнула глаза, принимая самый решительный вид, которому полагается внушать страх и трепет кому угодно – от пестрого поросенка до космического адмирала. Но, увы, стушевалась, как только вышеупомянутый тип уселся напротив меня. Причем, занял место за столиком он довольно изящно для своих габаритов – бочком проскользнул в узкий промежуток, слегка придерживаясь за край столешницы.

Вот он передо мной – большущий, с широкими грудью и плечами. Смотрит внимательно, с еле заметной хитринкой. И это меня рядом с ним бросает в дрожь, а не наоборот.

Глаза предательски заморгали, поджатые губы разомкнулись. Я почувствовала себя так, словно меня с размаху огрели тяжелой сковородкой по голове. Только сейчас дошло, что передо мной находится мужчина моей нереальной, сказочной мечты, в возможность исполнения которой я и сама никогда не верила. Тот самый благородный офицер из старинного романа, какие уже давно вымерли на моей родной планете, но, оказывается, каким-то чудом еще сохранились на дальних просторах бескрайнего космоса.

– Приветствую, – адмирал обратился ко мне прежде неслыханным, не гулким и грозным, как при споре насчет новогодних сладостей, а на удивление мягким, бархатистым голосом.

Его губы едва шевелились, серые глаза будто застыли. Странно… Адмирал имел внешность самого заурядного мужика, без горящего взгляда и острых зубищ, и при этом казался ненастоящим, сошедшим с картины знаменитого живописца давно минувших времен. Я не могла припомнить, чтобы видела кого похожего в Москве, про деревню и подавно нечего говорить. Может, его так мундир украшал, делал похожим на романтического героя? Нет, наверное, все-таки дело было не в одежде, а в умеренно строгом и в то же время подкупающе приятном выражении лица. Облик адмирала пробуждал во мне противоречивые эмоции: от подавляющего мою силу воли навязчивого чувства его неоспоримого превосходства до столь же мощного желания довериться ему, непреодолимой тяги снова оказаться в спасительных объятиях. Сидящий напротив мужчина теперь вызывал у меня больше симпатии, чем страха, об отвращении не шло и речи. Но, вопреки этой неожиданной и такой навязчивой симпатии к сероглазому красавцу, я упорно не желала уступать сладким дурманящим фантазиям и отклоняться от намеченного плана отмщения за унижение всего человечества.

– Здрас-сьте, ваше благородие, – по-змеючьи прошипела, словно родилась не в Больших Улитках, а в деревне Гадюкино.

Правые бровь и краешек губ адмирала чуть взметнулись вверх и тут же заняли исходную позицию.

– Для гостей, не входящих в состав экипажа и не переданных в мое непосредственное подчинение, допустимы простые разговорные формы личного обращения, – проговорил он быстро, но четко и спокойно.

Я снова растерялась. Не сообразила, как ответить едкой шуткой на крокодильски длинную фразу, поскольку тот крокодил получился беззубым, не давал возможности обороняться. Ну и хитрец! Адмирал вновь просверлил меня долгим немигающим взглядом. Наверное, наслаждался моей беспомощностью в противостоянии один на один. Затем он представился – впервые с нашей встречи.

– Меня зовут Лансальд. В условном переводе со старинного алверийского наречия на твой родной язык оно символизирует нейтронную звезду пульсар. Сокращение Ланс допустимо при нашем общении. Твое имя означает разновидность природных земных осадков. Это… необычно. Осадки меняют структуру в зависимости от температуры окружающей среды. Снег тает. Не могу понять, почему родители выбрали для тебя очень странное имя в моем восприятии.

– Я родилась зимой. Второго февраля. Шел снег, – стараясь не скрипеть зубами, выплюнула каждое предложение по порядку.

У него родители намудрили с именем. Пульсирующая звезда… Небось, они знаменитые местные ученые. Мой отец валялся дома в пьяном беспамятстве, когда маму в роддом повез старенький почтальон на грузовике сквозь лютую метель. Легковая машина не могла взобраться в гору. Мама рассказывала, как после моего рождения хлипкая форточка над ее головой открылась из-за резкого порыва ветра. Снежный вихрь ворвался в палату, и маме сразу пришло на ум имя Снежана, хотя сперва она хотела назвать дочь Дарьей в честь своей бабушки. Отцу вообще было до лампочки, точнее, до бутылки, родится ли у него сын или дочь, какое имя дать ребенку.