Никак не могу к этому привыкнуть! Мало того, что холодно,так холодно, что надо носить специальную зимнюю одежду, но еще повсюду снег! Япро него знал, конечно, но одно дело знать, а совсем другое – видеть, щупать,идти по нему.

Или получить скатанный в ладонях комок снега за пазуху…

Я повернулся, приплясывая, засунул руку за воротник ивытащил уже подтаявший снежок. Рози и Роси уже подбежали ко мне, смеясь и вовсене смущаясь своей проделки. Они двойняшки, а с именами, мне кажется, им неповезло, как и мне.

– Привет, Тиккирей, – сказала Рози. – Хорошо я попала?

– Ага, – признался я. От снежка за шиворотом осталось мокроехолодное пятно, но оно уже становилось теплым.

– Я ей говорил, что не стоит, – вставил Роси. – Но она жедура без тормозов, сам знаешь.

Почему-то мне казалось, что идея обстрелять меня снежкамипришла в голову именно Роси. Он хоть и был тише и спокойнее сестры, ноинициатива всегда исходила от него.

– Да ничего, – сказал я. – Просто я не привык. У нас никогдане было снега.

– Скучно без зимы! – выпалила Рози. Она и секунды не моглаустоять на месте – то размахивала руками в ярких оранжевых варежках, то пряталаих в карманы куртки, то поправляла сбившийся на затылок берет. Зима в этом годубыла теплая, так мне все говорили. Совсем немножко холоднее нуля.

Но я все равно мерз.

– Пошли с нами? – предложил Роси. – Мы хотим перекинуться вкартишки, нам четвертый нужен. Еще придет Иван.

– Нет. Я не могу.

– А что так? – Рози схватила меня за руку, заглянула вглаза. – Ты сердишься, да? Извини, я не стану больше в тебя кидаться.

– Мне на работу через два часа, – объяснил я. – Сегодня я вночную смену.

Роси поморщился:

– Ну да, ты же человек занятой, взрослый…

– Я не взрослый, – сказал я. – Но у меня гражданские права,и мне нужно зарабатывать себе на жизнь.

Странное дело, ведь мы и впрямь ровесники. Но когда ясмотрел на Рози и Роси, ну и на остальных из класса, мне казалось, что они –глупые дети, а я – взрослый и мудрый. Может быть, из-за того, что я побывал наНовом Кувейте? Или оттого, что вырос на Карьере? Ведь им никогда не приходилосьдумать о социальных службах, пае за жизнеобеспечение, не случалось следить зашпионами с Инея и помогать настоящему авалонскому рыцарю. Их родители былиживы, заботились о них, любили, помогали, если надо. И работать никому из нихне требовалось, разве что ради карманных денег постоять в каникулы за стойкой в«Мак-Робинсе»…

– Жалко, – сказал Роси. Он хороший парень, не злой, хотяиногда у него слишком уж едкие шуточки. – Ну, давай тогда завтра? Завтравыходной, можно что хочешь делать.

– Давайте, – согласился я. – Утром обсудим, хорошо?

Подъехал мой автобус, я за руку попрощался с двойняшками инырнул в салон. Можно было подождать час и уехать на школьном автобусе,бесплатно. Но я торопился.

Как и обещал Стась, я теперь работал на авалонских фагов.Точнее – на одну из принадлежащих им служб, с маленькой конторой в центреПорт-Ланца, авалонского города, где я жил. Это маленький город, не то чтостолица Авалона – Камелот, но мне он очень нравился.

Даже несмотря на зиму.

Я сидел у окна, рядом с какой-то пухлой женщиной в шубе изсерого синтетического меха. Женщина то заглядывала в сумку с покупками, топринималась считать что-то на своей кредитной карточке. Наверное, у нее расходыне сходились – она морщилась все сильнее и сильнее. Потом достала из карманамаленькую коробочку с видеодисками, сразу просветлела, спрятала кредитку,сложила руки на коленях и угомонилась.

Мне бы тоже не помешало посчитать расходы. У меня ещеоставалось немного денег из тех, что дал мне на Новом Кувейте Стась, и черезтри дня я должен получить свою первую зарплату, но все-таки… Это оказалосьочень трудно – самому вести хозяйство, оплачивать все счета, покупать продуктыи нужные вещи. Я просто не понимаю, как с этим родители справлялись!

Повернувшись к окну, я стал смотреть на улицы Порт-Ланца.Маме бы здесь понравилось. Именно из-за снега, она всегда говорила, что сменавремен года – это очень правильно. Наверное, понравилось бы и папе.

Как же я ненавижу Карьер!

А ведь мог бы прожить там всю жизнь, даже не подозревая, чтомир – совсем другой. И сейчас на Карьере живут мои друзья, там Глеб и Дайка,там все остальные. У них наступает зима, но это значит лишь то, что солнцесветит тусклее. Они платят за воздух, которым дышат, рассказывают друг другубайки про злых мутантов и смотрят старые развлекательные передачи, потому чтона новые у администрации нет денег.

Я все понимаю. В Империи – двести с лишним планет, и на всехживут по-разному. Есть богатые и хорошие, вроде Земли, Эдема, Авалона… Есть такие,как Новый Кувейт, где тоже очень хорошая природа, но с планетой случиласькакая-нибудь беда. А есть планеты вроде моей родины. Когда-то ееколонизировали, потому что надо было куда-то девать каторжников и добыватьрадиоактивные руды. Потом уже и руда стала не очень нужна, и преступников вИмперии стало поменьше, и про Карьер все позабыли. Живите как хотите… Я всепонимаю. Но мне очень грустно.

– Улица Радужная, – пискнул динамик в изголовье моегокресла. – Если вы желаете ехать дальше, внесите дополнительную оплату.

Я не собирался ехать дальше, я жил здесь. Протиснувшись мимосвоей соседки, я вышел из автобуса.

В Порт-Ланце все названия очень красивые. Улица Радужная,Солнечный проспект, Тенистый бульвар, Вечерний сквер, набережная Туманов. Стоиттолько услышать такие названия, и сразу поймешь, что в этом городе живутхорошие люди. Говорят, здесь очень здорово весной, когда цветут земные каштаныи местные деревья со смешным названием «ротозейник». У ротозейника маленькиелегкие плоды, которые реагируют на тепло, когда кто-то проходит мимо,отрываются от веток и падают на землю. Семена разлетаются во все стороны и нанесколько минут прилипают к проходящему мимо человеку или животному. Они нелипкие, они электризуются.

Но это будет потом. Еще должна пройти зима и начаться весна.А весной будет очень красиво, я знаю.

Возле дома я зашел в маленький продуктовый магазин, купилупаковку готовых обедов – они недорогие и вкусные, батон и две бутылкилимонада. Продавщица меня знала, дружелюбно кивнула и спросила:

– Ты не мерзнешь, Тиккирей?

– Нет. – Я покачал головой. – Не очень холодно.

– Все равно не ходи без шапки.

– Она в сумке, – признался я. – Я не привык носить что-то наголове.