Маринка сдула упавшие на потный лоб волосы.

– На английский идем!

– Ночью?!

– Только восемь, тут рядышком, детский центр «Лютик»!

– На… «Лютик», – визжал Ванька, – к… матери, хочу теликглядеть, там фильм идет!

– Какой? – Я решила отвлечь пацаненка от процедуры одевания.

Ванька вдруг перестал визжать и колотиться.

– По видику «Глубокий сон», здоровское кино.

– X… тебе, а не кино, – заявила мамаша, нахлобучивая Ванюшена макушку шапку, – нечего ох… думать, учись, сына, человеком станешь!

По непонятной причине мальчик присмирел и начал, сопя,завязывать ботинки. Маринка влезла в потрепанную, грязную куртку, схватиларебенка за руку и выдернула на лестницу.

– Отстань! – взвыл тот.

Маринка мигом отвесила ему подзатыльник.

Ваняшка стукнулся лбом о стену и зарыдал.

– Молчи, убоище, – утешила его любящая мамонька и втолкнулав лифт.

Придержав двери, она попросила:

– Вилка, выключи видак, а то сгорит.

С лязганьем кабина ухнула вниз. Я пошла в комнату, которуюзанимали Рымнины. Конечно, моя мачеха Раиса могла заложить за воротник, а потомначать ругаться самым непотребным образом, но она никогда не разговариваламатом.

В спальне вовсю храпела баба Клава. Старухе ничто не мешало:ни яркий свет шестирожковой люстры, ни открытая настежь форточка, в которуюзадувал ледяной ноябрьский ветер, ни вопящий телик. Скорей всего, у пожилойдамы железная нервная система.

Я подошла к видику, поискала кнопку «Стоп» и внезапноувидела, что происходит на экране. От удивления рот открылся, словноавтоматические ворота. Ей-богу, не могу описать вам происходящую сцену, мненеудобно. Скажу только, что в ней принимали участие два здоровенных негра,хрупкая блондиночка и милая белая козочка. Вам и в голову не придет, чтовытворяла четверка. Фильм, который с превеликим удовольствием смотрелшестилетний Ванька, оказался крутым порно с уклоном в зоофилию.

Я выключила видик, погасила свет и вернулась на кухню. Олегпоставил на стол пакет из-под кефира.

– Тебе не кажется, что их мальчишка очень странноразговаривает? Он тут все по коридорам носился и орал. Честно говоря, я думал,мать его приструнит. Но нет! Марина сидела здесь спокойно и чай пила, а бабкахрапит, во сколько же она спать ложится?

– Кстати, о храпе, вот смотри, – сказала я и приняласьпугать мужа смертью от таинственной болезни с красивым названием «апноэ».

Как все мужчины, Олег трусоват. Нет, он смело бросится запреступником, спокойно прыгнет в реку за тонущим человеком и не станет визжатьот ужаса при виде мыши. Но стоит только в его здоровом, хорошо отлаженноморганизме заскрипеть какой-нибудь детали, как муженек пугается до синевы.Причем больше всего он боится не смерти, а визита к врачу. Даже безобидныйаппарат для измерения давления вызывает у него конвульсии.

Зная эту его особенность, я постаралась на славу, живописуяпоследствия храпа.

– Ну ладно, – осторожно согласился Куприн, – можнопопытаться разок. И как этой дрянью пользоваться?

– А вот инструкция. «Устройство состоит из кольца, загубникаи сегмента. Засуньте язык в отверстие, если не помещается, подрежьте».

– Язык? – в ужасе воскликнул муж. – Ну уж нет, ни за что!Пусть умру, скрежеща зубами, но кромсать себя не дам!

– Подожди, разрезать надо отверстие.

– Ладно, – успокоился Олег, – а дальше?

– Так, ага! «Если обильное слюнотечение мешает вам спать…»

– Это что, – взвился муж, – у меня слюни, как у ротвейлера,потекут? Никогда! Забирай эту дрянь!

– Да успокойся и дослушай до конца! «…Вам спать, отодвиньтезагубник. Чтобы устройство не выпало во время сна изо рта, зафиксируйте еготесемкой, которая прилагается к УПР-ЛХ». Вот видишь, какая хорошенькая розоваяленточка, все продумано, на мой взгляд, крайне просто. Берем соску, засовываемязык в дырку, запихиваем загубник и привязываем. В результате ты имеешьздоровый, крепкий сон, впрочем, я тоже больше не мучаюсь, выслушивая твоирулады. Смотри, дальше написано: «…улучшает состояние центральной нервнойсистемы, нормализует дыхание, повышает обогащение крови кислородом,предотвращает скачки давления и снижает риск развития сердечно-сосудистыхосложнений». Ну будь умницей, примерь!

– Прямо панацея, – хмыкнул Олег, – но, сдается мне, эффектбудет другой. С языком, засунутым в дырку, с капающими слюнями, да еще срозовой ленточкой вокруг шеи мне ни за что не заснуть!

Я демонстративно зашмурыгала носом.

– Ладно, – сдался муж, – куда язык совать?

– Сюда.

Олег покорно запихнул «соску» в рот.

– Ну как, удобно?

Куприн молча помотал головой.

– Ничего, сейчас подрежем, давай сюда.

– Матерь божья, спаси, – понеслось из комнаты, – караул,погибаю, дом взорвался! Люди! На снегу сижу! Помогите!!! А-а-а…

Не говоря ни слова, мы с Олегом рысью понеслись в спальню, гдемирно почивала баба Клава. За нами бежали Томочка, Кристина и Семен.

Я щелкнула выключателем. Яркий электрический свет озарилпустую кровать.

– Бабка-то где? – недоуменно спросил Сеня.

– Матерь божья, умираю! – раздалось с балкона. Столкнувшисьу двери, мы с Томочкой рванули ее на себя, противный, пронизывающий ветерпросвистел по ногам, а перед глазами открылась дивная картина.

Баба Клава сидит на кафеле прямо в небольшой куче мокрогоснега и орет дуриной.

– Тише, – цыкнул Семен, – что ты на балконе делаешь?

– Так взрывом вынесло, – пояснила бабка, – ой, ой, холодно.

Мы с Тамарой с трудом поставили грузную старуху на ноги.

– Вы живы? – спросила бабка.

– Пока да, – рявкнула я, – здоровы и веселы, с чего намумирать?

– Так дом взорвало!

– Может, у нее синильный психоз? – задумчивопоинтересовалась Томочка. – Случается такое с пожилыми людьми…