Фамилия затворницы, всячески избегавшей контактов с сельчанами, – Хилер Агата Никаноровна. По словам очевидцев, в ее доме, где кроме нее и ухаживающей за ней внучки (кстати, нездоровой умом) быть никого не может, по ночам иногда происходят очень странные вещи, наблюдаемые с улицы. Слышен заливистый смех с громкими хлопками, похожими на взрывы хлопушек. А случалось, и вовсе из дома доносились звуки празднующего застолья с криками и визгами свиней. Всякий раз очевидцы старались как можно быстрее миновать оказавшийся на пути таинственный дом, и никто ни разу не решился проверить, что же там на самом деле происходит. Было непонятно, кто же веселится ночами в доме Хилер, не позволявшей никому нарушать свое добровольное затворничество.

Выяснил точный адрес, но сельчане категорически не советуют к ней ходить.

Пошел к ней.

Двухэтажный просевший в землю дом с полусгнившей двускатной крышей стоит в конце улицы, за три других дома от берега реки. Хотелось бы смотреть на этого старожила прошлых лет с уважением, но получается с трудом. Чувства прекрасного перебиваются мрачными впечатлениями от экстерьера и архитектурного стиля дома, наталкивающего на мысли о минувшей эпохе и тайнах прошлого. Темно-серые стены и крыша из деревянных досок не окрашивались, видимо, с начала прошлого века. На улице прямо у дома растет высокая раскидистая старая ива, крона которой с одной стороны нависает над всей улицей, а с другой – покрывает дом и часть двора.

И в самом деле, находясь рядом, ощутил неясный страх и желание поскорее покинуть это место. Двор обнесен ветхим частоколом, через который просматриваются густые заросли растительности и… Сегодня – определенно, мой день! У застекленной веранды стоит молодая девушка в цветастом халате и галошах, перед которой на земле – инвалидная коляска. А в ней – предмет моего нового интереса собственной персоной. Говорили, что Хилер с трудом передвигается на ногах и основное время проводит в кресле на колесах. Даже сидя она производит впечатление высокого человека. У нее длинные худые конечности, высокая шея, вытянутое лицо. Выражение этого лица, надо признать, не самое приятное. Читается немотивированная ненависть ко всему вокруг. Почувствовал какое-то непонятное волнение внутри. Энергетика рядом с этим домом какая-то плотная, мощная, яркая. Одним словом – бешеная.

Подошел к забору (он мне по высоте чуть выше груди), поприветствовал. Сказал, что из редакции, что готовлю репортаж о жителях села, попросил аудиенции. Хилер что-то сердито проговорила, глядя на меня, после чего девушка громко сказала, что нечего мне тут делать и что мне следует идти своей дорогой, интервью мне давать они не собираются. Попросил разрешения войти и просто посмотреть на дом со двора, сказав, что очень он мне понравился своей внешней причастностью к истории. Был звучно послан «к черту» уже самой Агатой Никаноровной. И правда, неприятная женщина. Ну, любопытство – способ образования, решил немного поспособствовать образовательному процессу, раз уж она вступила в контакт. Спросил, правду ли говорят, что она промышляет волшебством и владеет сакральными техниками. В грубой форме пригрозила показать мне волшебство, если не оставлю их в покое. Одновременно начал все явственнее ощущать атмосферу враждебности, исходившей, впрочем, не только от самой женщины, но и откуда-то со стороны, от окружавшей меня обстановки, от ветхого забора и темных стен этого мрачного дома. Попрощался. Сказал, что еще зайду как-нибудь. Хилер в ответ крикнула, чтобы ноги моей здесь не было больше, иначе поплачусь здоровьем. По всей видимости, информацию придется собирать окольными путями.

Уходя, еще какое-то время «ощущал чей-то преследующий взгляд. Еще эта исполинская ива жути нагоняла. Я слышал отчетливый скрип ветвей и шорох листвы, хотя воздух вокруг был абсолютно неподвижен – ни малейшего дуновения ветра; будто неведомая враждебная сила отталкивала, гнала меня прочь от этого дома.

До своих апартаментов добрался в совершенно разбитом состоянии. Вне всякого сомнения, я был подвергнут сильнейшему психическому воздействию. Иного объяснения происшедшему я просто не находил. Словно вторгся в некую запретную область. И все же, вынужден признать, такие эмоции вызвали во мне значительный интерес.

Вышел ночью на улицу. Звезд на небе нет вообще. Видимо, атмосферный фронт еще не разогнал дневную облачность. Фонарей на улицах мало, почти ничего не видно вокруг. Слышен только лай собак да стрекот сверчков. Несколько раз слышал филина. Ничего, что вызвало бы особый интерес, не происходит. Вернулся в дом. Пили чай с Сансызбаем по казахской традиции – с молоком. Угощал меня «Казы» – традиционной у тюркских народов колбасой из конины, считающейся деликатесом. Безумно вкусно. Пообещал завтра приготовить для меня бешбармак. Уже поскорее хочется завтра.

Дом старый. Так сказать, с притушенной цветовой гаммой интерьера, но очень уютный и элегантно аутентичный. Обветшалые покрытия местами обшарпанных стен с ретроспективной голландской печкой напоминают настроенческую метафизику атмосферы декаданса, пессимистический антураж увядания которого современные fashion-дизайнеры используют для оттенения нарочито роскошных элементов декора туалета. Только они намеренно создают эффект монументальной запущенности, а здесь – настоящая романтика с подлинными элементами антиквара.

Максим оторвался от дневника и с улыбкой осмотрел комнату. Почему-то теперь она выглядела по-новому. Винтажное покрывало на высокой кровати с металлическими стенками, большая перьевая подушка. «Ну да, текстиль с богатой фактурой. Ладно, продолжим…»

3 июля 2018 г., вторник.

По настоянию прохожих познакомился с бывшим главой сельсовета Котовым Аркадием. Наиприятнейшее впечатление. Строгий, но справедливый, рассудительный. По всем вопросам имеет четкую устойчивую позицию, сформированную советской закалкой, приправленной большой библиотекой книг на втором этаже дома и, пожалуй, чрезмерно наивной честностью, не свойственной современному времени. Жена Аркадия, очень приятная женщина с платком на голове, говорит, что супруг очень ответственный и уж больно правильный. Таких принято называть настоящими мужчинами. В доме чисто и приятно пахнет прошлой эпохой, но кроме любимой библиотеки с самыми разными книгами, плотно уставленными на полках, других предметов роскоши, свидетельствующих о чиновничьем положении, не имеется.

Супруги занимаются хозяйством, разводят всякую живность, держат внушительных размеров огород и категорически отказывают детям в предложении переезжать в город. Говорят, что они здесь выросли и родители их здесь выросли, а в городе им душно и тесно.

Котов рассказал, чем дышит село, обозначил основных активистов развития населенного пункта. Поведал о легендах и былях села, однако информации, представляющей особый интерес в этой сфере, не предоставил.

Подтвердил, что вчера мне довелось встретить ту самую Хилер. Отозвался о ней не самым приятным образом, настоятельно рекомендовал обходить стороной ее дом, особенно по темноте. Да и вообще, сказал, что с заходом солнца лучше не выходить из дома. Подробностей об Агате Никаноровне не дал, но посоветовал расспросить Кузьмину Марфу Николаевну, белую ведунью, живущую на другом краю села. Она на протяжении всей жизни занимается целительством и может поведать что-то об интересующих меня фактах.