К невысокой тумбе подошел господин в плаще, расшитомвосьмиконечными звездами, откинул крышку, бросил в прорезь монету, затем досталоткуда-то из-под плаща гремящие, как погремушки, опутанные шнуром деревянныепричиндалы, вставил в разъем на ящике вилку, поднес к уху один раструб, ко ртуподнес другой и принялся разговаривать. Первыми его словами было:

– Подданный Короны Олми-Арч, «черная лилия в беломквадрате». Прошу соединить с подданной Короны Донорой-Отар, «замерзшая ветвьмимозы».

Во как! Получается, у них тут и телефонная связь имеется.Богато живут, декаденты! Только, пожалуй, несколько перемудрили они сосложностями связи. Хотя… так гораздо легче проконтролировать любой телефонныйзвонок, а тут еще абонент вынужден называть себя, называть того, комузвонит, – одним словом, спецслужбы в иных местах могли бы позавидоватьтаким возможностям.

На просмотр ленты приглашали не тремя оглушительнымизвонками, а весьма своеобразным способом. По фойе ходил человек с шарманкой,обклеенной портретами, не иначе, здешних кинозвезд, и крутил ручку, загоняязрителей в зал разудалым маршевым ритмом.

Перед началом сеанса на сцену вышли четверо, выстроились вряд на белом фоне экрана. Двое мужчин, молодой и в возрасте, и две женщины,одна лет двадцати, другая лет сорока. Поклонились. Все четверо держали в рукахсвернутые в трубку листы бумаги.

– Достославные жители Вардрона, обитатели Короны игости метрополии! Прошу внимания ваших глаз и благосклонности вашихушей, – высокопарно сказал, выдвинувшись вперед, мужчина с пышнымибакенбардами. – Иоти-Морр, Эгой-Кион, Виско-Брабант и я, старшина квартетаголосов Илар-Игольг, готовы служить вам и принять от вас по заслугам нашим.Засим позвольте сойти с пути луча и открыть для вас час удовольствий…

Ага, ну конечно. Сварог уже догадался, кого представляютпочтенной публике – чтецов, которые будут озвучивать немой фильм, по бумажкампроизнося реплики артистов. Отсюда и эта парность «старый – молодой»: одинотвечает за персонажей помоложе, другой – за голоса людей в возрасте. «А вотинтересно, – подумалось Сварогу, – есть у них в артелиумелец-имитатор? Кто сможет нам изобразить, скажем, крик петуха, звонразбившейся посуды, скрип половиц, лязг мечей и так далее?..»

Помнится, у них в десантном полку был среди срочников такойталант. Именно благодаря таланту и не вылезал с гауптвахты. Любил, понимаешьли, охальник разыгрывать ротных офицеров, разговаривая с ними по телефонуголосами вышестоящих начальников. А когда однажды он голосом министра оборонымаршала Соколова разнес в пух и прах чем-то насолившего ему замполита, послечего последнего с сердечным приступом доставили в санчасть, артиста этого чутьне закатали в дисциплинарный батальон. Спас командир полка, которому позарезнужны были боевые эстрадные единицы для успешных выступлений на смотрахвоинской самодеятельности…

Четверка спустилась со сцены и расселась в некоем подобииоркестровой ямы. Кстати, тут же нашел себе место и маленький оркестрик,состоявший из гитары, скрипки и барабана. Свет медленно померк, и тут Сварогвспомнил реакцию публики на премьеру первого фильма Люмьеров – тот, что проприбытие поезда, – наклонился к Рошалю и быстро прошептал:

– Умоляю, масграм, ведите себя пристойно. С места невскакивайте, не охайте и не хватайте меня за одежду. Просто старайтесь получитьудовольствие… Прелюбопытное зрелище, доложу я вам…

Ответ Рошаля заглушил оркестрик, грянувший вступление, ноохранитель высказался в том смысле, что, мол, поразить его чем-либо уже сложно.

Тем временем над головой затрещал проектор, и на экранезамелькали первые кадры. И в самом деле – наверное, окажись Рошаль в кино сразупосле Гаэдаро, удивлению его не было бы предела, пришлось бы долго убеждатьмастера охранителя, что магия тут ни при чем, что все это творение рукчеловеческих. Однако после того, что видел и претерпел Гор Рошаль на долгомпути из Гаэдаро до Короны, его и в самом деле удивить было трудновато – будь тотелефон, автомобиль или кинематограф. Рошаль воспринимал очередное чудо как ещеодин пункт в длинном перечне технических новинок и сейчас, впервые в жизни,смотрел кинофильм без всякого выражения на лице.

Удивительно, но на первых минутах просмотра охранителю, неимеющему возможности сравнивать, вернее всего, приходилось даже несколькокомфортней, чем Сварогу. Сварог первые минут десять никак не мог привыкнуть ксопровождению немого, черно-белого, подергивающегося и чуть убыстренного изображенияживыми голосами, звучавшими всего-то через несколько рядов от тебя. А тут ещеголоса не всегда попадали в движение губ, чтецы то и дело отставали отперсонажей и потом торопливо наверстывали текст. И непрерывно – то тише, тогромче – звучала музыка: оркестрик целиком или соло на одном из инструментов.Все это на первых порах отвлекало от вдумчивого просмотра. Ладно хоть фильмпопался не заумный, не для снобов, а вполне китчевый… и даже наводящий наопределенные размышления.

Сюжетец фильма был незамысловатый, так сказать – легкоусвояемый. Дело заключалось в следующем. Маг со знакомым [именем] Визари велвойну против существующего порядка. Целью мага было посеять среди людей смуту ибезверие, ввергнуть мир в хаос и, в конечном счете, сделаться единоличнымправителем мира. Визари поклонялся какому-то гнусному шестирукому иобезьяноподобному божеству, имени которого упорно не называл, а обращался кнему «О Величайший и Злотворящий». Божество наделяло Визари магической силой, ав ответ требовало человеческих жертвоприношений. К тому же все отправляемыемагические ритуалы были построены на крови, так что крови постоянно не хватало.Маг обитал на каком-то скалистом острове, таинственном и мрачном, и оттудаежедневно его слуги на аэропилах, похожих на хищных птиц, разлетались в поискахновой крови во все концы планеты. Похищенных мужчин убивали на алтарях дляжертвоприношений, женщин же заточали в подземелье, где они рожали детей от слугмага Визари. Младенцев у матерей, разумеется, отнимали и тоже приносили в жертвуненасытному божеству. Как раз сейчас шла сцена, где одна из очаровательныхпленниц в подземной келье возлежала на роскошной кровати, под воздушнымодеялом, с одним из мускулистых слуг мага – которого сумела в себя влюбить.

– У нас еще есть месяцев пять. Потом тебя должны будут…ты сама знаешь, – с пафосом говорил мужчина, и его рука перебирала еедлинные русые волосы.

– И я больше не увижу своего ребенка, – рыдаланесчастная узница – впрочем, достаточно аккуратно, чтобы не поплыла щедроналоженная косметика. – И тебя я больше не увижу!..

– А я твоего малыша не увижу вообще никогда!

– Ты знаешь, я бы отдала руку или почку, даже то идругое и половину сердца за то, чтобы вырваться из этого кошмара и пускайнедолго, пускай совсем чуть-чуть, пожить по-человечески. Он, ты и я. Где-нибудьв глуши, где нет людей… Что-нибудь сегодня произошло? Ты какой-то… мрачный.

– Я весь день думаю о том, что как хорошо было впрежнем мире – где нет места магии и чародейству, где законы природы неизменны,понятны и служат человеку… Будь проклят этот мерзкий колдун, который поломалжизни стольким людям!