– Во-первых, эту, простите, граф, рожу я вижу невпервые, а во-вторых, она может проходить по иным противозаконным деяниям, коинасовершал ее исконный обладатель до своего ухода под воду. Лучше бы вспомнилиПэвера или хотя бы Вало – их-то уж точно здесь никто не видел.

– Ну-у, шанс невелик. Да и потом, дорогой мастерРошаль, я не хочу пользоваться личинами людей из другого мира. Никогда, знаетели, не пробовал. Есть вероятность несовместимости одного с другим, а сейчас недо экспериментов и исследований. Ну а кого ни возьми из моих знакомых на этойпланете, все не в ладах с законом… Ладно, давайте подумаем, масграм, как намдержаться…

Видимо, Сварог все-таки погорячился, дернув за рычагпоследнего этажа. С такой скоростью, какие демонстрируют лифты этого мира, онидоберутся до цели разве что к старости. Мимо проплыл только пятый этаж,прямо-таки утопающий в зелени, где среди кадок с декоративными деревьями, подразлапистым папоротником, растущим на небольших клумбах, под плющом, увивающимстены, стояли уже знакомые Сварогу по холлу ящики непонятного предназначения.

– В таких случаях я своим агентам рекомендовал личинугостя города, – сказал Рошаль, задумчиво потирая переносицу. – Внашем случае подходят роли провинциалов, которые всегда могут оправдатьсянезнанием столицы, но…

– Отлично, – перебил Сварог. – Тогда, навсякий случай, мы прибыли с экскурсионными целями… из колониального городишки…ну, допустим, Митрак. Не могут же они помнить названия всех заштатных городов?

Услышав слово «Митрак», Рошаль помрачнел.

– Ну хорошо, хорошо, – Сварог решил понапрасну нетравмировать мастера охранителя неприятными воспоминаниями. – Пусть будетЙошкар-Ола. Совершенно не вижу, почему бы в дальней колонии среди лесов и болотне раскинуться славному городишку Йошкар-Ола…

– А документы?

– Ого, неужели добрались!

Добрались. Лифт-тихоход смачно лязгнул металлическимисуставами и замер. Раз приехали – пора и в обратный путь, пока заждавшиесяпассажиры внутрь не полезли. Сварог переключил рычаг над ромбиком с цифрой «1».Никакого эффекта. Тогда он попробовал рычаг номер два. С той же нулевойрезультативностью.

– Может быть, сперва выйти надо, потом снова зайти,тогда и заработает, – предположил Рошаль.

– Не исключено.

Сварог, прежде чем выходить, решил все-таки испробовать всерычаги. Но – не успел.

Потому что отовсюду на них обрушился дребезжащий звон.Отвратительнее звука придумать было трудно, будто враз включили тысячиэлектрических школьных звонков, выведя их громкость на максимум. Звонкизахлебывались на этом проклятом максимуме и не думали умолкать. А вскоре кзвону добавился дверной стук и топот множества ног.

– Похоже, по зданию объявлена тревога, – с мрачнойухмылкой сказал Сварог и нашарил рукоять шаура. – И, не иначе, по нашудушу.

– Боюсь, как бы они не блокировали весь район и неустроили тщательную поквадратную облаву…

– Как бы там ни было, а лифт они вырубили, масграм, такчто делать в нем совершенно нечего.

И Сварог поднял решетчатую створу.

В коридорах седьмого этажа развевались разноцветные плащибегущих людей. Люди торопились к лестнице. Контингент процентов на восемьдесятсоставляла молодежь, у некоторых папки в руках, а люди в возрасте представленыисключительно лицами мужеского полу, почти все с ухоженными короткимибородками, в одинаковых головных уборах. А прибавьте сюда еще портреты настенах, где изображены лобастые, бородатые мужи на фоне книжных полок, или нафоне каких-то мудреных механизмов, или на фоне пробирок… «Так это жуниверситет! – вдруг осенило Сварога. – Ну, там, институт, колледжили королевский лицей. По крайне мере этот этаж отдан под учебное заведение…»

Они стояли на пороге лифта и, так сказать, на берегу людскойреки. Примыкать к потоку или, вернее, к оттоку с этажа ни один из них непредлагал. Оба помнили о документах, которые – тут и к бабке не ходи – станутпроверять на выходе из здания: иначе что это за облава? А с документами у нихобстоит, признаться, неважнецки. Нету таковых, понимаешь ли, даже самыхзавалящих нету. Черт бы побрал этого Визари…

– Пойдемте водички изопьем, – предложилСварог, – чтоб не торчать тут, как занозы в пальце.

Правда, на них не обращали никакого внимания, не до каких-топосторонних было студентам, студенткам и профессорам с доцентами. Учащаяся иучащая публика, по всему похоже, стремилась покинуть здание в какой-тоотведенный для этого срок, как на учениях по гражданской обороне. И вообще,создавалось впечатление, что тревогу тут играют не впервой – уж больно слаженнои организованно они покидали свой этаж. Однако отойти в сторонку все равно немешало: вдруг найдется какой-нибудь ретивый ответственный за ГрОб и прилипнетклещом: «Чего вы ждете, бегом-бегом, нельзя здесь оставаться, давайте я васпровожу», – и отбивайся потом от него…

Чаша, из которой бил фонтанчик, располагалась в углунебольшого фойе, в окружении скамеечек и декоративных лиственниц в кадках.Сварог снял с полки деревянный стаканчик, подставил под струю. На стаканчикеимелся рисунок: меч, раскалывающий солнце. Надо так понимать, сие есть гербучебного заведения университета, где солнце символизирует непознанное, а меч –всесокрушающее знание. У водички между тем обнаружился минеральный привкус.«Во, заодно и здоровьишко подправлю», – подумал Сварог.

Один из стремящихся к лестнице, человек профессорскогооблика, вдруг встал как вкопанный, звонко хлопнул себя по лбу, развернулся,рванул обратно, отпер одну из дверей, забежал в комнату и через минуту выскочилоттуда, прижимая к груди небольшой светло-коричневый цилиндрик с чернымизаглушками.

– Не иначе, пенал с документами забыл, – заметилСварог. – Что поделаешь, ученый муж, – по-отечески вздохнулРошаль, – рассеянный по их всегдашнему обыкновению.

– Попробуем отсидеться, масграм, – сказалСварог. – Смею надеяться, что с одним из этих дверных замков я управлюсь.Переждем тревожные времена где-нибудь на кафедре, под шкафами с заспиртованнымив банках уродцами. Не будет же облава открывать каждую дверь… Ну наконец-то!

Наконец-то прекратился тревожный звон, от которого уже,право слово, начинали ныть зубы. Во славу тишины Сварог выпил еще водицы. Междутем людской поток схлынул. Прошел, солидно ступая по паркету, несомненныйректор или декан – уж больно надменный и значительный у него видок, уж больнопо-важняцки вышагивает. Наверное, как капитан, он последним покидал свойкорабль-этаж.

– Давайте зайдем за эти пихты, масграм, –прошептал Сварог. – Не стоит попадаться на глаза сему ответственномутоварищу…

Не попались. Ответственный товарищ благополучно проследовалдо лестницы, и этаж обезлюдел. Они подождали еще немного и, убедившись, чтовокруг тихо, отправились подыскивать, так сказать, комнату отдыха от облавы.