– Да так, показалось.

– Нет, что именно? – допытывалась она.

– Мне показалось, как будто я слышу голос одного человека, – неопределенно ответил он.

– Елены?

– Опять читаешь мои мысли? – серьезно спросил он. В голосе чувствовалась агрессия.

– Нет. Не читала. Я тоже могу слышать ее голос. У тебя с ней просто есть связь. Она молится о тебе, и в такие моменты ты чувствуешь это.

К горлу Глеба подкатил ком. Он сглотнул.

– Я не хочу об этом говорить.

– Как скажешь.

Елизавета не всегда была рядом с Глебом. Иногда она оставляла его и исчезала на время. Когда пошла третья неделя пребывания в вынужденном заточении, Глеб не выдержал и, улучив момент, сбежал. Был вечер, и он, накинув капюшон, рассчитывал на то, что его никто не узнает. Он даже и сам не знал, куда направляется и зачем. Ему хотелось просто размяться, хотя, впрочем, он знал, что ему хочется убедиться в том, что с Леной все в порядке. Это было глупо, но сердцу не прикажешь.

Глеб вышел из дома и пешком направился в сторону города. Через несколько минут побежал. Тело радовалось привычным нагрузкам, а мозг отвлекался от невеселых мыслей. В черте города Глеб замедлил бег и перешел на шаг. Он с интересом рассматривал людей, словно не видел их сто лет. Гулял по захолустному Первомайскому району и радовался тому, что наконец вышел на свободу.

Но гулять ему пришлось недолго. Проходя мимо дешевого кафе под названием «Березка», услышал, как его кто-то окликнул. Голос был незнакомый, поэтому Глеб сразу почуял неладное. Он дал стрекача, но нетрезвый служитель порядка ринулся за ним. Таран понимал, что это глупо, но намеренно сбавил темп, давая возможность полицейскому догнать себя. Потом применив пару отработанных приемов, свалил полицейского и выпалил ему про черный БМВ, на котором, по словам Елизаветы, ездили убийцы. Отпустив замешкавшегося полицейского, Глеб понесся в подворотню, опасаясь преследования.

Легкой трусцой он за полчаса добежал до своего убежища и запер дверь на все замки. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Глеб остановился и перевел дух. Глупая затея привела к глупому результату. Отдышавшись, стянул куртку и только теперь услышал, что в ванной льется вода. Таран напрягся, взял в руки ножку от стола, которая на всякий пожарный была припрятана в прихожей, и пошел на звук.

В ванной горел свет. Было сомнительно, что друг Максим решил приехать на дачу или что Елизавета принимает душ. Глеб топтался у закрытой двери, сжимая оружие обеими руками и думая, как поступить. Ворваться внутрь или подождать, пока непрошеный гость выйдет сам?

Пока размышлял таким образом, дверь в ванную отворилась и на пороге прямо перед Тараном оказалась совершенно голая миниатюрная брюнетка лет двадцати. Она вскрикнула, увидев Глеба, потом снова забежала в ванную и показалась минутой позже, обернутая полотенцем.

– Фу-ты! Напугал меня так! – со смехом проговорила она.

– Ты что тут делаешь? – серьезно спросил Глеб, поглядывая при этом по сторонам. Он не оставлял мысли, что в доме может быть кто-то еще.

– Тебя жду! – Она плюхнулась на диван, закинула ногу на ногу. – Макс сказал, что ты тут в добровольном заточении совсем заскучал, и попросил навестить тебя. А ты тут с дубиной!

Глеб посмотрел на свои руки, в которых до сих пор была зажата ножка от стола, и отложил оружие в сторону.

– А он ничего не говорил про тебя.

– Конечно, не говорил! Ведь у тебя и телефона нет. – Незнакомка хитро подмигнула. – Расслабься. Я не кусаюсь.

Глеб начал потихоньку успокаиваться. Он с удовольствием рассматривал ножки гостьи, которая выставила их напоказ.

– Как тебя зовут?

– Кристина. А как тебя зовут, я уже знаю. И если предложишь мне перекусить и выпить, я не откажусь.

Таран заулыбался:

– Конечно. Что-то наверняка есть.

Он включил телевизор, выбрал музыкальный канал и пошел на кухню. Кристина появилась через несколько минут. Она подошла к Глебу сзади и стала массировать его плечи.

– Нравится?

– Конечно, – промурлыкал Глеб. – У тебя сильные руки.

Кристина ойкнула, полотенце сползло с нее на пол. Глеб развернулся, встретился с ней взглядом, потом медленно нагнулся, поднял полотенце и помог гостье обернуться. От ее кожи пахло фруктовым гелем для душа.

– Предложил бы чего-нибудь надеть домашнее! – обиженным тоном заявила Кристина.

– Но тебе вроде бы и так хорошо! – с улыбкой ответил Глеб. – Пойдем, кажется, в шкафу был халатик.

Они прошли в спальню. Глеб открыл шкаф и достал с полки короткий женский халатик. Кристина сбросила полотенце и повернулась спиной, чтобы Глеб помог ей одеться. В этот момент прямо перед Кристиной появилась Елизавета. Глеб даже не успел сообразить, что произошло. Он отпрянул с халатом в руках, а Кристина неестественно изогнулась и странно зашипела. Глеб отступил назад и повалился на кровать. Гостья пятилась от Елизаветы, и Таран ужаснулся от перемены в ее лице. Это уже было не лицо человека, а гримаса демона. Кожа стала землисто-серой, покрытой мелкими чешуйками, глаза увеличились и налились красным.

– Прочь, святош-ш-ша! – зашипела она.

Елизавета сложила руки в молитвенном положении. Демониха приближалась к ней, но секунду спустя за ее спиной появился ангел, который едва поместился в комнате. Без слов он выхватил светящийся, словно джедайский, меч и одним резким движением разрубил демона пополам.

Раздался истошный предсмертный крик злого духа, и после этого Кристина навсегда растворилась в воздухе, словно ее никогда и не существовало. Ангел с презрением посмотрел на Глеба, лежащего на кровати, и исчез. Таран отбросил в сторону халат, который все еще держал в руках, и сел.

– Это был суккуб, – равнодушно сказала Елизавета. – Ты слышал про них?

– Да.

Глебу не хотелось говорить.

– Не расстраивайся. Демоны пытаются всячески сбить тебя с пути.

– Не надо ничего говорить, – перебил ее Глеб. – Я всего лишь человек!

– Всего лишь человек? – переспросила удивленно Лиза. – Я знала людей, которые с достоинством говорили: «Я же человек!»

Глеб пошел на кухню, набрал в тарелку сыра, колбасы, хлеба, соленых огурцов, взял бутылку водки и отправился в комнату к телевизору. Елизавета уже собиралась раствориться в воздухе.

– И что теперь с ней будет? – спросил Глеб задумчиво.

– С демонихой? Она попадет в сингулярность, в ад. Навсегда.

– Как ты сказала? Сингулярность?

– Этот термин я сейчас взяла в ноосфере. Думала, может, тебе он будет ближе. Там еще говорят, что если что-то попадает за горизонт событий, то уже никогда не сможет вернуться оттуда, из сингулярности.