до одного и того же пункта по земле и воздуху. Вдобавок к меньшей в три-четыре раза скорости перемещения, путь по суше длиннее раза в два, потому что надо огибать отроги Альп.

К моему приезду на вилле добавилось мебели. Последнюю выгрузили прямо перед тем, как я заехал во двор. Пришлось уступить дорогу широкой телеге, запряженной парой ломовых лошадей. В доме стал гам, какой могут создать шестеро детей, оказавшихся на новом, незнакомом месте. Казалось, что их целый пионерский отряд.

Детям Суконкиных, поживших в Одессе, море было не в диковинку, а мои дочки не могли нарадоваться. Песчаный пляж Дез Онд возле нас узкий, метров шесть-десять. Со стороны суши его ограждает от проезжей части каменная стена высотой метра полтора. По другую сторону улицы каменные ограды вилл, в том числе нашей. В другую сторону залив Жуан. Дно опускается плавно. Кое-где на дне камни, маленькие и побольше, покрытые зелеными водорослями. В одном месте в море уходят низкая неширокая каменная полоса длинной метров тридцать, часть которой, метров пять, находится под водой, а на дальнем конце, укрепленном каменной кладкой, развалины артиллерийской башни. По заливу раскидано еще несколько небольших низких скал, выглядывающих из воды.

Немного южнее находится марина Пор де Л’Оливет. Точнее, это стоянка рыбацких лодок, защищенная каменной полосой со стороны открытого моря. Заодно в ней стоят яхты богачей.

Юго-западнее, напротив Канн и примерно в километре от суши, бухту прикрывают от штормов Леринские острова. Самый большой — Сент-Маргерит длиной около трех километров и шириной до девятисот метров. На нем находится тюрьма «Форт Рояль», в которой держали человека в железной маске. До сих пор неизвестно, кто это был. Второй остров по размеру, короче в два раза, и тоже обитаемый — Сент-Онора. На нем находится большой монастырь, основанный в начале пятого века. Сейчас принадлежит ордену цистерцианцев. Остальные острова маленькие или вовсе скалы. Я свозил туда оба семейства, когда купил яхту.

Уже знал, когда и как покину эту эпоху, поэтому больше не боялся выходить в море. В Антибе, Каннах и Ницце ничего приличного не было. Пришлось мне съездить в Марсель и заказать там парусно-моторную на местной судоверфи в Старом порту. У них был почти готовый парусный шлюп с металлическим корпусом длиной одиннадцать метров и шириной два. Заказчик приказал долго жить, а наследникам недостроенная яхта была не нужна, чтобы не увеличивать сумму налогооблагаемой базы и, как следствие, налога на наследство, который увеличивается пропорционально. Мне продали ее за шестьдесят тысяч франков (менее двух тысяч долларов). Больше ушло на доводку. Я оплатил установку небольшого дизельного двигателя мощностью пятьдесят пять лошадиных сил, который сейчас ставят на рыболовецкие суда, внутреннюю перепланировку и отделку и паруса: бермудский грот, кливера, обычный и штормовой, и неизвестный нынешним владельцам парусных судов генакер, напоминающий парашют. Все работы выполнили за две недели. Расплатился с ними чеком на «Баварский муниципальный банк». К моему удивлению, в последнее время французский франк начал укрепляться, видимо, оттолкнувшись от дна, а немецкая марка — проседать. Пока это происходит еле заметно, но главное — тенденция.

3

31

Дни у нас начинаются одинаково — с шумного легкого завтрака. За большим овальным столом собирается целая орава. Чай, кофе, бутерброды, сдоба, овощные и фруктовые салаты. Глаша и Жюли не успевают менять блюда. Иногда им помогает Розмари — двадцатиоднолетняя горничная, нанятая на летний сезон, в обязанности которой входит уборка дома и сада.

После чего табор отправляется на пляж с зонтами, подстилками, корзинами с едой и питьем. Дамы в закрытых длинных купальниках сидят в тени, купаясь очень редко, только когда очень хочется в туалет по-маленькому. На пляже такого заведения нет, а домой идти по жаре лень. Время от времени мимо нас проходят торговцы всякой всячиной, как на советских и российских пляжах в настоящем и будущем. Здесь это явление исчезнет во второй половине двадцатого века и возродится в начале следующего, только коробейниками будут исключительно негры и арабы. Предлагающие сладости сразу направляются к нам. Наверное, делаем им дневную выручку. Покупаем потому, что это единственный способ выманить детей из моря без крика и слёз. Впрочем, вода чистейшая и очень теплая. Температура выше, чем в Одесском заливе, куда время от времени поднимается с глубин холоднючая. Я научил всех плавать, кроме сына, которого море пока не интересует, плавает исключительно в миске с теплой мыльной водой.

Обедаем и ужинаем в ресторанчике на нашей улице дальше от пляжа. Там хорошо готовят рыбу: буйабес; мариновавшихся ночь в цитрусовом соусе, жаренных сардин с соусом из морских ежей, которых едим и сырыми, положенными на кусочек хлеба, похожего на резной крендель с военным названием фугас, а сверху капля лимонного сока и чуток сливочного масла; писсаладьер — местный вариант пиццы из сардин, анчоусов, черных оливок (кайеток) и другой зелени, но без помидор. К ним добавляем рататуй из тушеных овощей, мескалан — салат из листьев одуванчиков, цикория, рукколы, щавеля, кервеля, листового салата и, как догадываюсь, всего остального, что можно надрать на на обочинах дорог; курже флёр — омлет с цветами цуккини; сыр банон, острый на вкус, завернутый в листья каштана; сокка — лепешку диаметром в метр из нутовой муки и оливкового масла, запеченную в духовке на специальной сковороде и посыпанную перцем, которую нарезают ломтиками, берут руками и едят горячими. Мы, наверное, были единственными посетителями, которым выставляли сразу всю сковороду. На десерт калиссон в виде лодочек — миндальная паста с вареньем из дыни и апельсинов; торт а де блеа — пирог со швейцарским мангольдом, листовой свеклой, которая в Швейцарии не растет; и эклеры — куда ж во Франции без них⁈ Дети запивали соками, взрослые — белым вином с солоноватым привкусом из рыбацкой деревушки Кассис, которое хозяин ресторанчика закупал в бочках и разливал в керамические кувшинчики.

После обеда сиеста. Дрыхнут все, включая прислугу. Дети и я — в саду в тени дома и деревьев на специальных топчанах. Женщины — в доме, где душно, несмотря на деревянные жалюзи, закрывающие окна. В это время воздух настолько горячий, что кажется, будто звенит, как туго натянутая тонкая струна.

После ужина дети остаются дома, а я с тремя дамами отправляюсь на прогулку. На автомобиле добираемся до центра Канн, или Ниццы, или Марселя и прогуливаемся там пешком, сидим на террасах кафешек, ходим в театры и кинотеатры, которые плодятся с невиданной быстротой. Дамы обязательно смотрят все новинки. Я это немое безобразие