Однако, когда Даша приблизилась к ограде, стало очевидно,что «на авось» не получится. Как и прежде, ворота были гостеприимно распахнуты,однако перед ними стоял крепкий молодой человек в форме охранника и с беджикомна груди. Надпись сообщала, что парня зовут Андреем.

– Простите, вы к кому? – вежливо осведомился он.

«Вот и закончилось мое расследование, не успев начаться, –мелькнула у Даши грустная мысль. – Очень так просто и незамысловато,вопросом „Вы к кому?“.

– Я к Раевой, – неожиданно для себя вдруг ответилаона. И зачем-то прибавила: – К Лидии Михайловне.

– Подождите секундочку, пожалуйста, – так жевежливо попросил охранник и нырнул в будку. Но тут неожиданно на дорожкепоявилась сама управляющая.

«Из окна меня увидела, наверное, – догадаласьДаша. – Сейчас выразит соболезнования и корректно объяснит, почему я не могупосещать их пансионат». И тут же вдруг сообразила, что нужно сказать. И дажеготовые фразы возникли непонятно откуда в голове.

– Добрый день, Дарья Андреевна, – поздороваласьРаева, подойдя к ограде. На ней был темно-синий брючный костюм, подчеркивавшийцвет серо-голубых глаз. – Чем могу быть вам полезна?

Она не пригласила Дашу зайти за ограду и сама осталасьстоять в воротах.

«Так, на соболезнованиях решили не останавливаться, –подумала Даша. – Деловая женщина сразу перешла к делу. Что ж, стоит последоватьее примеру».

– Здравствуйте, Лидия Михайловна. Я просто хотеласпросить: не будете ли вы против, если я иногда буду навещать некоторыхпациентов? – спросила Даша, удивляясь собственной непонятно откудавзявшейся наглости.

Видимо, Раева тоже несколько удивилась, потому что вовзгляде ее промелькнуло легкое недоумение.

– А, собственно, почему… – начала она, но Даша недала ей закончить:

– Знаете, Лидия Михайловна, Петр Васильевич в своемзавещании попросил меня дописать то, что он начал. Для меня его просьба оченьважна. А еще Петр Васильевич объяснил мне, что вы очень хорошо относитесь кписателям и журналистам, потому что они могут оказать большую услугу вашемупансионату.

– А при чем здесь вы? – пожала плечамиРаева. – Вы, простите, чем занимаетесь?

– Сейчас как раз тем, что дописываю книгу ПетраВасильевича, – не моргнув, сообщила Даша, глядя прямо в глазауправляющей. – Мне, конечно, неудобно просить вас о таком большомодолжении, но Петр Васильевич всегда рассказывал о вашей отзывчивости…

Раева чуть отвернулась от Даши и посмотрела на пациентов,прогуливавшихся по дорожкам.

– Конечно, если сами пациенты будут против… –добавила Даша, теряя всю свою уверенность от молчания этой элегантнойженщины. – Но я надеюсь, что… в общем, мне нужно совсем немного времени…

Она умолкла и уже собиралась полностью признать своепоражение, когда Раева заговорила, по-прежнему не глядя на нее:

– Если так хотел Боровицкий, то не вижу причин вамотказывать. Но хочу вас предупредить: если я замечу, что ваши визиты приносятмоим подопечным вред, они будут немедленно прекращены.

– Разумеется! – обрадованно закивала Даша. –Спасибо вам большое!

Раева постояла еще некоторое время, словно собираласьсказать что-то, но просто отошла к будке охранника. Два негромких слова ему,кивок в сторону Даши – и она быстрой походкой двинулась по направлению ккорпусу.

Даша посмотрела ей вслед, вздохнула и ступила на территориюпансионата.

Уже стоя около аккуратной скамейки под навесом, онасообразила, что у нее нет никакого плана. То есть общие его очертания имелись –побеседовать с теми людьми, с которыми общался Боровицкий, но она понятия неимела, с чего начать. Даша оглядывалась по сторонам в надежде заметить хотьодно знакомое лицо, но вдоль дорожек бродили безучастные старики, не обращавшиена нее ни малейшего внимания, а около здания никого не было видно. «Нужнообойти пансионат. Может быть, кто-нибудь гуляет на заднем дворе…» – решилаДаша, обернулась и вздрогнула – по посыпанной гравием дорожке к ней быстроприближалась, размахивая руками, крупная женщина, в которой Даша узнала ИринуФедотовну Уденич, оставленную в доме престарелых усыновленными детьми.

Желание разговаривать с кем-либо, вспоминать ПетраВасильевича улетучивалось у Даши тем быстрее, чем ближе к ней подходила этапугающая ее женщина. Но когда Уденич приблизилась, она, вопреки опасениям Даши,не стала кидаться с кулаками, а, запыхавшись, задала вопрос:

– Вы что, кого-то ищете?

– Вообще-то ищу, – осторожно ответила Даша.

– Меня? – напрямую спросила Уденич, тяжелоопускаясь на скамейку и силой усаживая Дашу рядом с собой. – Я так идумала, что вы меня будете искать. Как звать-то вас, я забыла…

– Даша, – ответила Даша, внимательно глядя Уденичв лицо. – Дарья Андреевна.

– Вы вот что, Дарья Андреевна, вы меня за сумасшедшуюне держите, – попросила Уденич, и голос ее был голосом совершенноздорового человека. – Вам ведь Боровицкий велел со мной поговорить,правда?

Ответа Даша сразу не нашла, поэтому промолчала, внутренневся напрягшись.

– Знаю, знаю, можете не отвечать. Он только мне здесьдоверял, а больше никому, и правильно делал. Они здесь все заодно! –Женщина наклонилась вплотную к Даше, понизив голос до глухого шепота: – И дажете, на кого никогда не подумаешь, тоже.

– Что значит – заодно? – тоже тихо спросила Даша,которой стало не по себе.

– Дурой-то не притворяйся, – вполголоса произнеслаУденич, оглядываясь. – Петр Васильевич много чего узнал – люди ему всерассказать хотели, ну чисто как исповеднику. Многие и рассказывали, а потом какпоняли, что наделали, так и… Ты осторожно тут ходи! И не разговаривай ни с кем,кроме меня, поняла?

– Ирина Федотовна, расскажите мне, пожалуйста, все, чтознаете, – попросила Даша.

– Да что рассказывать-то? – удивиласьУденич. – Ты и сама все знаешь. Убивают нас здесь, голубушка моя, вот ивесь рассказ. Петр Васильевич как про то узнал, так и сел свою книжку писать –хотел преступление века раскрыть. А оно вон как обернулось… Теперь тебе нужновсе вместо него закончить. Вот и заканчивай. А я чем смогу помогу. Раз уж этиотродья решили меня до смерти здесь довести, я хоть напоследок одно делохорошее сделаю.

Позади Даши раздалось покашливание, и ехидный старческийголос произнес:

– Ваше хорошее дело, Ирина Федотовна, вас в медицинскомкабинете ждет.

Даша с Уденич вздрогнули и обернулись – прямо за скамейкой,в зарослях золотых шаров стояла Виктория Ильинична Окунева, престарелаябалерина, и с нежной улыбкой смотрела на Уденич.

– Ах ты, господи! – захлопотала Уденич. – Мнеж на укол пора, а я и забыла!