Даша услышала шорох, когда выход из парка был совсем рядом,и вздрогнула. Первым побуждением ее было позвать Прошку, но в ту же секунду онавспомнила, что пес остался дома. Даша обернулась, вглядываясь в уже поредевшиекусты и деревья, и различила замершую за ними фигуру. Она не двигалась, простостояла, и ей пришла в голову глупая мысль – это тот же человек, который смотрелна нее из окна пансионата. Но Даша тут же поняла, что такого не может быть.Если только он не кинулся бежать за ней сразу же, как только она отвернулась отокна, а это было очень сомнительно…

– Простите, вам что-нибудь нужно? – громкоспросила Даша, не сводя глаз с фигуры за кустами.

В ответ раздался негромкий звук, напоминающий смешок, и ейстало не по себе. Истории об убийствах и изнасилованиях в парках всплыли у неев голове, и Даша сделала шаг назад, ощутив под подошвой мягкую, пружинящуюлиству. Человек за кустами тоже шагнул вперед. Теперь Даша была уверена, чтоэто мужчина, но, как ни старалась, не могла рассмотреть его лица.«Глупо, – промелькнула мысль, – очень глупо нападать на человекасреди бела дня. Здесь может ходить кто угодно…» Но человек за кустами двинулсяк ней, и Даша сделала единственно правильную вещь, которую могласделать, – молниеносно развернувшись, она помчалась по дорожке, стараясьдумать только об одном – куда правильно ставить ногу, чтобы не поскользнуться ине упасть. Не оборачиваясь, она знала, что человек бежит за ней, и знала, чтоесли он догонит ее, то ей никто не поможет.

Он бежал за ней, грязно матерясь про себя, запоздалопонимая, что нужно было сразу же бросаться на эту стерву, а не стоять инаслаждаться ее растерянностью и страхом. Но кто мог знать, что сучка рванет сместа, как спринтер! Для немолодой бабы она бежала очень быстро, и егоподхлестывала злоба из-за того, что она так обманула его ожидания. Он забыл прособственную безопасность, забыл о том, что во дворах могут быть люди, он хотелтолько одного – догнать ее.

Даша почувствовала, что задыхается. Она полностью выложиласьв парке, и теперь, когда до подъезда оставалось добежать совсем немного, ееначало охватывать отчаяние. Господи, какой-то бред! Я сейчас начну кричать,подумала она, но тут же поняла, что на ее крик никто не успеет отреагировать, аесли и успеет, все равно будет уже поздно. На ходу сунув руку в карман инащупав ключ от подъезда, она с ужасом осознала, что около подъезда-то он ее идогонит, потому что она не успеет отпереть дверь. Но, завернув за угол дома,Даша увидела перед собой широко распахнутую дверь, которую, наверное, вочередной раз забыла закрыть старушка с первого этажа. Взлетев по ступенькам,Даша потянула на себя тяжелую дверь и успела увидеть, как резко разворачиваетсяпочти добежавший до ее дома человек, как он бежит обратно.

Сердце бешено колотилось. Дрожащими руками Даша вызвала лифти чуть не закричала в голос, когда на ее площадке в сторону мусоропроводаметнулась какая-то тень. Но это оказалась соседская кошка, и Даша истерическирассмеялась. Она почти спокойно вошла в квартиру, разулась, повесила на местокуртку и погладила вышедшего ей навстречу Прошу, который настороженно инедоуменно посмотрел на хозяйку.

– Все в порядке, мой дорогой, – тяжело дыша,сказала Даша, ощущая, что страх растворяется рядом с собакой. – Все впорядке. Я больше без тебя гулять не буду.

Она взяла телефонную трубку, быстро набрала номер ипроизнесла ровным, лишь чуть запыхавшимся голосом:

– Ты не мог бы приехать? За мной в парке гналсякакой-то человек, он меня очень испугал. Да, пожалуйста. Спасибо, я тебя жду.

Потом села на табуретку в кухне и разрыдалась.

Римма Красницкая, много лет назад

Римма, не торопясь, шла по тротуару, щурясь от яркогосолнца. День был чудесный, солнечный и теплый, а вовсе не жаркий.

«Ре-пе-ти-тор, ре-пе-ти-тор», – звонко выстукивали еекаблучки по мостовой. Римма всегда носила высокие каблуки – во-первых, потомучто сама была маленького роста, а во-вторых, потому что считала, что две вещиделают женщину настоящей женщиной: каблуки и шляпка.

Шляпки, положим, на ней сегодня не было. А каблуки быливсегда – даже дома Римма носила маленькие туфельки, что очень нравилосьВасеньке.

– Пигалица ты моя, – ласково приговаривал муж,надевая ей на ноги лодочки. – Красота неописуемая!

И Римма продолжала цокать по дому на каблучках, к возмущениюсоседей. Но на них они с Васей не обращали внимания. Пускай себе в тапкахходят, если хотят.

Сегодня Римма шла на занятия к очередному мальчику,решившему подтянуть свой французский язык для поступления в институт. Мальчикбыл неплохой, старательный, и заниматься с ним Римме нравилось. Ей вообщенравилось ее дело – нравилось приходить в чужие квартиры, незаметноосматриваться в них, нравилось уважение, которое проявляли к ней и ученики, иих родители. Особенно – родители. Некоторые начинали заискивать, но этого Риммане любила.

А больше всего нравилось ей, когда в прихожей уже передсамым ее уходом ей протягивали конвертик – мягкий, чуть помятый. И онанеторопливо расстегивала молнию своей модной сумочки (чтобы хозяева успелиоценить и прелесть сумочки, и неторопливость ее жеста) и опускала тудаконвертик. Вжик – застегнула молнию, кивнула хозяевам с высоты своих метрапятидесяти шести сантиметров, попрощалась – и домой, домой, выстукиватькаблучками «по-лу-чи-ла, по-лу-чи-ла».

Еще пять лет назад Римма решила, что жить так, какокружающие, они с мужем не будут. А будут… Нет, не шиковать, конечно, но и небедствовать. Главное – иметь возможность позволить себе чуть больше, чем те жесоседи в тапочках. Вот чего хотела Римма и в чем она убеждала мужа.

Василию, положим, было труднее, чем ей. Хоть и врач онхороший, и больница, где он работал, – одна из лучших в городе, но большезарплаты не заработаешь – опасно. Опасностей Римма не любила. А вот она самавполне могла к своей зарплате преподавателя прибавить конвертики, которыхпостепенно становилось все больше и больше: Римма Красницкая была хорошимрепетитором. Последний год они с Васей наконец-то смогли позволить себепокупать и мелочи всякие приятные, вроде той же сумочки или перчаток, ичуть-чуть откладывать. «А пальто Васеньке какое чудное купили!» – вспомнилаРимма Сергеевна и заулыбалась. Но улыбка быстро стерлась с ее лица: онавспомнила, что ей предстоит принять до сих пор неприятное решение.

Неприятное решение было связано с просьбой ее старойприятельницы Катьки Черненко. Они дружили с первого курса института – Римма,Катька и две Наташи, Наташа Красько и Наташа Бородина. К легкомысленной КатькеРимма относилась слегка покровительственно и свысока, а вот перед обеимиНатальями чуть робела – особенно перед Бородиной. Та была вся такая безупречная,говорила всегда правильно и красиво, да и поступала всегда тоже правильно икрасиво. Пока Римма бегала по своим ученикам, Бородина заканчивала аспирантуруи справедливо считалась самой умной из приятельниц.