прическа растрепалась, она достала из своей сумки обруч и платок, нащупала шпильки. Скрутила косы в свободный пучок на затылке и закрепила их длинными шпильками. Потом потянулась за платком.

— Не стоит беспокоиться. — Локлан широко улыбался, следя за ее попытками выглядеть благопристойно.

— Но… — Она посмотрела на людей Саймона в углу.

— Сесили, весь день мы любовались вашими косами. Зачем сейчас беспокоиться?

Она вспыхнула:

— Весь день мои волосы были закрыты капюшоном. А сейчас…

Его улыбка стала шире. Она снова заметила, какие у него длинные ресницы.

— Сесили, им все равно, как вы выглядите. Они на службе у лорда Саймона, а сейчас будут выполнять мои приказы.

Вы одинокая женщина и провели ночь в обществе трех мужчин. Не имеет значения, покрыта у вас голова или нет.

Сесили встала и подошла к костру. Опустилась напротив него на колени. Когда ее окутала теплая волна, она невольно вздрогнула.

— Вы говорите так, словно мне следует их бояться.

— Они вас пальцем не тронут, пока я здесь.

— Они не тронули бы меня, даже если бы вас рядом не было! — тут же ответила Сесили. Лицо у нее запылало. На что он намекает? Неужели, если бы он не сопровождал ее, они бы ее изнасиловали?

Он внезапно прищурился, его глаза превратились в полоски света.

— Сесили, вы что, совсем наивная? Как по-вашему, что происходит с большинством женщин-узниц? Никто их не защищает, они бесправны! Никто не позаботится о них. Они отданы на милость своих стражей.

Сесили плотнее закуталась в одеяло. Его слова заставили ее покраснеть, ей захотелось заплакать от бессилия.

— А что со мной будет после того, как вы доставите меня к королю? Ведь потом вас рядом не будет?

«Да, — вдруг подумал он. Он не загадывал настолько далеко. — Меня не будет рядом!» — По спине у него пробежал холодок. Как может он бросить ее на милость королевской стражи?

Молчание стало неловким, его нарушало лишь потрескивание хвороста в костре.

— Отпустите меня, Локлан! — прошептала Сесили, выкладывая на земле узор из соломинок. — Скажете им, что я незаметно улизнула ночью, пока все спали…

— Все сразу поймут, что это неправда.

— Почему?

Он насмешливо улыбнулся:

— Потому что всем известно: у таких, как я, ничего подобного не бывает.

Какая самоуверенность!

— Чудесно, что вы такого высокого мнения о себе, — язвительно заметила она.

Он пожал плечами, глядя в огонь, потом поднял голову и встретился с ее презрительным взглядом. Его голубые глаза проницательно сверкнули, он как будто заглянул ей в душу.

— Простите, но так и есть. Лорд Саймон сразу поймет, что я сам отпустил вас, позволил вам уйти.

— Ах, боже мой, вы невозможны! — Сжав кулаки, она с трудом удержалась, чтобы не замолотить ими по утоптанной земле. — Поверить не могу, что вы никогда в жизни не ошибались! Один раз вы можете допустить маленькую оплошность? Ошибаются все.

— Вы правы, — медленно ответил он как будто с огромным усилием. — Ошибаются все.

— Но, очевидно, не вы.

— И я тоже ошибся.

— Что… всего один раз? — насмешливо спросила Сесили.

— Это была очень… — Он вздохнул, запустил руку в шевелюру. — Очень большая ошибка. — Глаза у него потемнели, в них замерцала грусть.

— Ну вот видите, — беззаботно ответила Сесили, стараясь говорить как можно убедительнее. — Никто не застрахован от ошибок… даже вы. Если лорду Саймону известно о вашей большой ошибке, он наверняка не сочтет подозрительным то, что я вырвалась из вашей хватки?

Воздух в амбаре словно сгустился. Разговор резко оборвался. Боже, что она такое сказала?

После ее слов он прикрыл глаза. Как будто она ударила его по лицу или влепила пощечину. Убедившись, что люди Саймона еще спят, Локлан быстро встал на ноги и навис над ней, его тень на противоположной стене казалась огромной.

— Сесили, не болтайте лишнего!

В его негромком голосе она услышала стальные нотки и сжалась от страха. Обняла колени, подтянула их к груди, боясь, что ей придется защищаться от его нападения.

Локлан направился к выходу, стукнул кулаком по дубовой притолоке. Из его рта вырвалось облачко пара. Он стоял и ждал, когда же вернутся страшные воспоминания, яркие образы, от которых делалось больно глазам. Но он видел и слышал лишь приглушенные отголоски, похожие на эхо.

Кто-то тронул его за плечо, и он обернулся. Сесили! Она несильно сжала ему предплечье. Ее пальцы белели в темноте. Она стояла рядом с ним, ее голова находилась на одном уровне с его плечом.

— Простите, — покаянно прошептала она. — Я сказала что-то неуместное и обидела вас.

Ее милое извинение стало для него целебным бальзамом. Неужели ей в самом деле небезразлично, что он чувствует?

— Пустяки, — проворчал он в ответ. — Речь о том, что случилось очень давно.

— Что же? — Она дотронулась до него плечом.

Снег падал наклонно. Снежинки оседали на деревьях, на грубой пожухлой траве перед амбаром. Задавал ли ему кто-нибудь прежде такой вопрос? Может, однажды, очень давно, когда он был сопливым юнцом и не умел скрывать свои чувства. Он не мог смириться с потерей родителей и сестры. С тех пор все изменилось. Но сейчас?

Отчего-то вопрос, заданный Сесили, показался ему вполне естественным. И ему захотелось все ей рассказать.

Ее волосы щекотали ему плечо.

— Расскажите!

— Моя семья… все мои родные умерли.

— Мне так жаль! — Она сильнее сжала ему руку, ее голос зазвенел от потрясения. — Не рассказывайте, если не хотите. Вы же не обязаны…

«Нет, я должен», — подумал Локлан. Сесили, сама того не понимая, словно бросила ему спасательный канат. Вытянула из болотистых глубин его прошлого, со дна, куда его затащило чувство вины. Она поднимала его вверх, к свету, в такое место, где он снова мог дышать.

— Я должен рассказать, — с трудом заговорил он. У него заходили желваки на скулах. Ему уже стало легче, гораздо легче: бремя вины, которое он носил долгие годы, начало растворяться.

Он вздохнул, прижался лбом к руке.

— Предки моего отца, викинги, приплыли из Дании и обосновались на Оркнейских островах. Мой отец переселился южнее и полюбил шотландскую девушку. Тем самым он подписал себе смертный приговор. Мать была из клана Макдональдов. Ее родственники были против их брака. Они ненавидели нас и поклялись, что пойдут на все, лишь бы избавиться от нас.

У отца хватало верных людей, и много лет мы находились в безопасности, нас охраняли от их постоянных нападений, но однажды… — он сжал зубы, — однажды защиты оказалось недостаточно.

Она схватила его за руку, теснее прижалась к нему и затаила дыхание. Ей не хотелось говорить, перебивать его рассказ.

Он сжал