– Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?

– Пожалуйста.

Она рассказала ему, что видела Маринку перед уходом с работыи куда, по ее мнению, та направлялась. Он вертел в руках какую-то бумажку. Таки есть: повестка. Лебедев А. А., явиться 15-го ноября к 10.00 в комнатутакую-то и т. д. Послезавтра, значит, после похорон. Быстро же поляковскаяинформация сработала. А может, просто так вызывают, для отчетности.

– Они там, в милиции, знают, что шестого у вас скандалбыл, – осторожно сказала Надежда. Он помолчал.

– Я, наверное, не должен был себе позволять. Но язастал ее, когда она рылась у меня в столе. А я с детства, знаете ли, этого нетерплю.

– А что же ей там было нужно? – с изумлениемспросила Надежда.

– Конечно, ничего личного я там не держу. Но вот впапке были протоколы, приказы о повышении для всего отделения, я не успелотдать в дирекцию и убрал в стол. Зачем ей это? Так рисковать!

– Но ведь она, по-моему, не очень расстроилась.

– Совсем не расстроилась. Отвечала мне очень зло,обозвала даже.

– А чем все кончилось?

– А ничем. Она вдруг руками так рот закрыла, как будтоее тошнит и убежала.

– Тошнит? – переспросила Надежда. – Тошнит…Курить бросила, нервозность эта ее жуткая… Не было ли у нее неприятностей поэтой части?

Он взглянул с недоумением.

– По какой части?

– Господи, да по женской же. И как это наши тетки недогадались!

Она подбежала к Марининому столу и открыла нижний ящик.

– Что вы ищете?

– Вот, старые увольнительные. Марина не былааккуратной, но за увольнительными следила. Сотрудники пробивали время наувольнительных в проходной, когда надо было уйти пораньше, потом эти бумажки оставалисьв отделе режима, а потом надо было их забирать и подклеивать в специальнуюкнижку. И если какая-то увольнительная терялась, всех ожидали большиенеприятности от режимников: и начальника лаборатории, и лаборантку, и тогобедолагу, чья увольнительная.

– Зачем все это? – спросил начальник.

– Ну, Сан Саныч, вы хоть и мужчина, но были женаты идети у вас есть, так что должны понять. Вот почувствовала девушка, что у неечто-то не то, вернее, чего-то нет. Прошло время, и подозрения ее усилились. Иидет она куда?

– К врачу.

– Правильно, в женскую консультацию. Это, если ейсрочно нужно удостовериться, беременна она или нет, чтобы срок не пропустить. Аесли она замуж собирается и ребенка родить хочет, то она нарочно в консультациюпопозже пойдет, потому что, во-первых, с замужними там совсем другой разговор,а во-вторых, чем позже пойдешь, тем больше декрет дадут, такая уж у нассистема. Так вот, мы сейчас и посмотрим: вот Маринины увольнительные запоследний месяц. Вот сначала вечером она ушла в 16.00, а потом два раза утромпозже пришла.

– Так она, может, проспала?

– Нет, вот видите, она заранее, с вечера их пробила.

– И что это значит?

– А это значит, что направили ее на сдачу анализов, аони, как известно, с утра. Моча, кровь из пальца, из вены на сахар, на КУ. Увас брали когда-нибудь кровь на КУ?

– Нет вроде бы.

– А у беременных женщин три раза берут. Это реакцияВассермана, на сифилис.

– Ну и ну!

– Так вот, смотрим, пятого числа последняяувольнительная. Вы ее пятого с утра никуда не посылали?

– Да я вообще ее никуда не посылал!

– Значит, по личному делу она ходила. Теперь смотрите:анализы действительны десять дней. Если за это время к врачу не пойдешь инаправление не получишь, сдавай все по новой. Пять плюс десять получаетсяпятнадцатое число, а сегодня у нас тринадцатое, шестого она к врачу не моглапойти, анализ еще не готов, потом праздники. Дайте-ка мне справочниктелефонный, у вас есть.

Он протянул ей справочник.

– Так, Марина жила на Охте, вот районная консультация,улица Стахановцев, дом 27.

Надежда схватила телефонную трубку.

– Ах нет, отсюда нельзя звонить. Вы вообще-то домойсобираетесь?

– Да вот, сидел тут, думал, идти ли завтра на похороныи что в милиции говорить.

– На похороны обязательно идти, а в милиции ничего неговорить, лишнего то есть… ох, простите, что я с вами в таком тоне, –спохватилась Надежда.

– Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я ужесам начал думать, что это я ее довел.

– Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, выбы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведьумер, а мы так о ней…

В регистратуре женской консультации раздался телефонныйзвонок.

– Скажите, пожалуйста, Заневский, 22, какой врачпринимает?

Регистраторша Зоя Семеновна посмотрела в расписание.

– Доктор Васильева, сегодня она была в утро, а завтра ввечер, с двух до восьми.

– Ой, не вешайте трубку, я вас очень попрошу, я сдавалаанализы пятого, а после праздников заходила, они куда-то делись у вас, мне занаправлением. Вы не посмотрите, нашлись ли они? Моя фамилия Киселева.

Зоя Семеновна нашла нужную папку.

– Киселева М. Е.?

– Да, Марина Евгеньевна.

– Тут ваши анализы и никуда они не терялись. Еслихотите к врачу, то на завтра записи уже нет, запишу только на пятнадцатое водиннадцать.

– Спасибо большое, я приду. Надежда повесила трубку.

– Вот видите, Сан Саныч, все правильно, была она там.

– Думаете, она из-за этого с крыши бросилась?

– Не знаю, не знаю… Не она первая, бывает всякое. Дажеесли и бросил ее парень, ну обругают, конечно, в консультации, а все равнонаправление на аборт обязаны дать, а в больнице страшно, противно, но все-такине смертельно. А то, что она вовремя в консультацию пошла, говорит о том, чтоголовы она не потеряла. Знаете что, Сан Саныч, поручите-ка мне Марину замещать.Я стол ее разберу и вообще…

– Хорошо, хотя использовать вас на такой работенерационально.

– Ну, спасибо за комплимент. А теперь всего доброго,вон мой автобус.

Зоя Семеновна собралась домой, напоследок оглядела записи настоле под стеклом и ахнула.

– Батюшки, у Васильевой-то в пятницу диспансерный день,приема нет, а я к ней людей записываю! Так, ну тут народу немного, двебеременные, еще раз придут, у них время есть, еще одна на больничном, а вотнедавно записала женщину, как ее, Киселева, сказала, что она за направлением, адесять дней у нее пятнадцатого кончаются. Ой как нехорошо вышло! Как бы ейсообщить, чтобы пришла четырнадцатого, я бы ей дополнительный номерок дала.