— Да, но не беспокойся. Электричеству нужна земля, а не ты.Все будет в порядке, если ты не станешь подходить близко к проводам.

— Земля нужна… — Пробормотал он, подбежав ко мне, и мы,взявшись за руки, пошли вдоль аллеи.

Все оказалось несколько хуже, чем я ожидал. В четырех местахна дорогу упали деревья: одно маленькое, два средних и еще одно совсем старое,толщиной, наверное, футов в пять, облепленное мхом, словно гнилым корсетом.

Повсюду валялись ветки с ободранными листьями, и мы с Биллидошли до самой грунтовой дороги, отбрасывая в сторону те, что были не оченьбольшие.

— Пап, можно я пойду к озеру?

Он устал бросать ветки, а когда ребенок устает что-тоделать, единственный разумный способ занять его — это разрешить делатьчто-нибудь другое. Мы вместе вернулись к дому, и оттуда Билли побежал направо,обогнув дом и упавшие провода по широкой дуге, а я пошел налево к гаражу. Как яи предвидел, вдоль всего берега озера уже запели свою заунывную песню бензопилысоседей. Я залил бачок пилы бензином, снял рубашку и двинулся было к аллее, нотут, озабоченно глядя на повалившиеся деревья, вышла из дома Стефф.

— Как дела?

— Справляюсь. Как дома?

— Я убрала стекла, но, Дэвид, ты должен сделать что-нибудь сберезой. Дерево в гостиной будет нам мешать.

— Пожалуй, ты права, — преувеличенно серьезно сказал я.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Я поставил пилуна бетонированную площадку и поцеловал Стефф.

— Не надо, — прошептала она. — Билли…

В тот же момент он выскочил из-за угла дома.

— Папа! Папа! Иди посмотри…

Стеффи заметила оборванные провода и закричала, чтобы он былосторожнее. Билли, бежавший достаточно далеко от них, остановился.

— Все в порядке, мама, — произнес он тоном, каким людиобычно успокаивают очень старых и глупых, и двинулся к нам, демонстрируя, что сним действительно все в порядке.

— Не волнуйся, — сказал я Стефф. — Он предупрежден.

— Да, но людей постоянно убивает током, — возразила она. —По телевизору постоянно предупреждают про оборванные провода… Билли, немедленноиди домой!

— Да ладно тебе, мама… Я хочу показать папе лодочный сарай.— Глаза его просто лезли из орбит от возбуждения.

— Иди домой! Эти провода опасны и…

— Папа сказал, что им нужна земля, а не я…

— Билли, не спорь со мной!

— Я сейчас приду посмотрю, малыш. Ты пока беги… — Япочувствовал, как напряглась Стефф, — … С другой стороны дома.

— Ага. Ладно.

Он пронесся мимо нас. Рубашка вылезла у него из брюк. Онскрылся за углом, и вскоре оттуда донеслось еще одно «О-о-о!», свидетельствующеео том, что он обнаружил новые следы разрушения.

— Билли знает про провода, — сказал я Стефф, положив руки ейна плечи. — Он их боится, и это хорошо, потому что так он будет в безопасности.

По ее щеке скатилась слеза.

— Я тоже боюсь, Дэвид.

— Ну что ты. Все уже кончилось.

— Ты уверен? Зима была плохая… И поздняя весна… В городе ееназывают «Черной весной», говорят, такого в нынешних местах не было с 1888года…

«Говорят» — это наверняка имеется ввиду миссис Кармоди,владелица «Бриджтонского антиквариата», магазинчика со всяким хламом, в которыйСтефф иногда заглядывала. Билли всегда с радостью ходил с ней. Там, в глубинемагазинчика, в одной из пыльных комнат «жили» чучела сов с окаймленными золотымблеском глазами, навсегда расправившие крылья и ухватившиеся лапами заполированные сучья, трио енотов, стоящих у «ручья», сделанного из длинногокуска покрывшегося пылью зеркала, и даже изъеденное молью чучело застывшего вледенящем душу вечном молчаливом рыке волка, из пасти которого вместо слюныпадали опилки. Миссис Кармоди уверяла, что волка еще в 1901 году застрелил ееотец, когда зверь пришел напиться у ручья Стивен-Брук.

Эта экспедиция в антикварную лавку доставляли и жене, и сынумассу удовольствия. Стефф отводила душу, перебирая стеклянные украшения, аБилли изучал «Смерть во имя таксидермии». Однако мне всегда казалось, чтостаруха довольно неприятным образом влияет на здравомыслие Стефф, которая вовсех других отношениях была практична и рациональна. Старухе просто удалосьнайти ее слабое место, «ахиллесову пяту» ее натуры. Впрочем, в городе Стеффоказалась не единственным человеком, кого миссис Кармоди удалось приворожитьсвоими предсказаниями и народными рецептами (которые всегда прописывалисьименем божьим).

Вода из гнилого пня поможет вам избавиться от синяков подглазами, если ваш муж из тех, что после третьей рюмки распускают руки. Зимупредсказать вы сможете, сосчитав в июле количество сегментов на гусеницах илиизмерив толщину пчелиных сот в августе. А сейчас, боже спаси и сохрани, вновьнаступила ЧЕРНАЯ ВЕСНА 1888 ГОДА (восклицательных знаков проставьте сколько вамзахочется). Я тоже слышал эту историю. Ее здесь любят рассказывать: если веснабудет достаточно холодная, лед на реке станет черным, как гнилой зуб. Редкое,конечно, явление, но едва ли из тех, что случаются раз в столетие. Тем не менеевсю эту историю рассказывают, но я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь, кроме миссисКармоди, мог рассказывать ее с такой убедительностью.

— Была обычная плохая зима, потом поздняя весна. Теперьнаступило жаркое лето. Прошла буря, но теперь все кончилось. Ты же всегда умеларассуждать здраво, Стефф.

— Это была не обычная буря, — сказала она неожиданно хриплымголосом.

— Хорошо. Здесь я с тобой соглашусь.

Рассказ о «Черной весне» мне довелось услышать от БиллаДжости, владельца и в некотором смысле управляющего «Мобил Джости» в КаскоВиллидж.

Стефф снова с сомнением поглядела на упавшие провода.

— Когда приедут люди из энергокомпании?

— Как только смогут. Скоро. И не беспокойся о Билли. У негоголова на месте. Он, может быть, забывает иногда убрать свою одежду, но, уверяютебя, не будет бегать среди проводов под напряжением. Он прекрасно понимает,что такое опасность. — Я коснулся пальцем уголка ее рта, и он послушно двинулсячуть вверх, рождая улыбку. — Уже лучше?

— Когда я поговорю с тобой, мне всегда становится лучше, —сказала она, и от этого мне тоже стало лучше.

— Тогда пойдем осмотрим развалины.

— Для этого, — фыркнула Стефф, печально улыбнувшись, — мнедостаточно пройти в гостиную.