Я отвернулся, чувствуя себя по-настоящему хорошо в первыйраз за все утро. Моя пила завелась с первого же рывка, и я принялся за работу.

Около десяти кто-то постучал меня по плечу. Я обернулся иувидел Билли с банкой пива в одной руке и списком, составленным Стефф, вдругой. Засунув список в задний карман джинсов, я взял у него банку пива, не точтобы совсем ледяного, но по крайней мере холодного, и одним глотком махнулсразу половину.

— Спасибо, малыш.

— Мама что-то приписала внизу, но я не смог разобрать еепочерк, — сказал Билли.

Я достал листок из кармана. «Никак не поймаю „Воксо“ порадио, — написала Стефф. — Может, после бури они не могут выйти в эфир?»

«Воксо» — местная автоматическая станция, транслирующаярок-музыку в длинноволновом диапозоне. Станция передает из Норуэйя, чтопримерно в двадцати милях к северу, но это почти все, что берет наш старыйслабенький приемник.

— Скаже маме: «Может быть», — поручил я Билли,предварительно прочитав ему сам вопрос. — И пусть она попробует пойматьПортланд на коротких волнах.

— О'кей. Пап, а мне можно будет поехать с тобой в город?

— Конечно. И тебе, и маме, если она захочет.

— О'кей! — Он бросился к дому с пустой банкой в руке.

Добравшись наконец до большого дерева, я сделал первыйпропил, затем заглушил пилу, чтобы дать ей немного остыть. Дерево было для нееслишком большим, но я полагал, что справлюсь, если не буду пороть горячку.Неожиданно я подумал, а расчищена ли дорога, ведущая к шоссе Канзас-Роуд, и какраз в тот момент в просвете между деревьев мелькнул оранжевый грузовикэнергокомпании, видимо, направлявшийся в дальний конец нашего маленькогоотрезка дороги. Значит, все в порядке, и к полудню, можно надеяться, люди изэнергокомпании будут у нас и займутся проводами.

Я отпилил большой кусок ствола, оттащил его к краю дороги иподумал, что было бы неплохо выпить еще пива: одна банка только растравляетдушу. Затем снова взялся за пилу, но меня продолжали преследовать тревожныемысли насчет «Воксо». Именно оттуда надвигался этот странный туман. И там жебыл городок Шеймор, где размещался «Проект Стрела».

Этот самый «Проект Стрела» служил у Билли Джости одной изверсий «Черной весны». В западной части Шеймора, недалеко от того места, гдегород граничит с Стонхеном, действительно находился принадлежащий правительствуучасток земли, обнесенный колючей проволокой. Зона охранялась часовыми.

Никто не знал, откуда, собственно, взялось название «ПроектСтрела», и никто не мог сказать с уверенностью, действительно ли это названиепроекта и ведутся ли там вообще какие-нибудь работы. Однако Билл Джостиутверждал, что ведутся, но, когда я спросил его, каким образом и откуда он этоузнал, начал крутить: якобы его племянница работает в телефонной компании«Континенталь» и слышит порой разные вещи. Он всегда отвечал в таком духе.

— Это все атомные дела, — сказал он как-то, дохнув на менямощным пивным духом. — Вот этим они там и занимаются. Атомы в воздух пуляют ивсе такое.

— Мистер Джости, в воздухе и так полно атомов, — влез вразговор Билли. — Так сказала миссис Нири. Она говорила, что атомов полновезде.

Билл Джости уставился на моего сына долгим взглядом своихпокрасневших глаз, отчего Билли в конце концов сник.

— Это совсем другие атомы, сынок.

— А-а-а, да… — Пробормотал Билли, не вступая в спор.

— Дик Мюллер, наш страховой агент, говорил, что «ПроектСтрела» — это опытная сельскохозяйственная станция, выполняющая работу дляправительства, не более того.

— Крупные томаты, способные плодоносить длительное время, —изрек Дик глубокомысленно и вернулся к разъяснениям по поводу того, как я могунаиболее эффективным образом помочь своей семье, если умру молодым.

Миссис Кармоди… Она, пожалуй, больше склонялась к мнениюБилла Джости: не просто атомы, а другие атомы.

Я отпилил еще два куска дерева, потом снова пришел Билли сбанкой в одной руке и запиской от Стефф в другой. Если и есть какое-нибудьдело, которое Большой Билл любит больше, чем бегать с поручениями, то я простоне представляю, что это может быть.

— Спасибо, — сказал я, забирая у него пиво и записку.

— А мне можно будет глоток?

— Только один. В прошлый раз ты сделал два. Я не могудопустить, чтобы ты бегал пьяный в десять утра.

— Уже четверть одиннадцатого, — сказал он смущенно. Яулыбнулся в ответ: не бог весть какой юмор, но Билли так редко пытается шутить.Затем я прочитал записку. «Поймала Джей-Ви-Кью, — писала Стефф. — Не напивайся,пока не съездишь в город. Я разрешаю тебе еще одну банку, но до ленча это все.Как ты думаешь, дорога свободна?»

Я отдал записку Билли.

— Скажи маме, что с дорогой все в порядке, потому что явидел, как прошел грузовик энергокомпании. Скоро они доберутся и сюда.

— О'кей.

— Малыш?

— Что, пап?

— Скажи маме, что все в порядке.

Он снова улыбнулся, словно сначала повторил все это длясебя, сказал «О'кей» и бросился бегом к дому.

Я стоял и глядел, как мелькают подошвы его кедов. Я люблюего. Что-то есть в его лице и в том, как он смотрит на меня, отчего мненачинает казаться, что в жизни все порядке. Конечно, это ложь: в нашем миреникогда не бывает все в порядке и никогда не было. Но мой сын дает мневозможность поверить в эту ложь.

Я отпил немного пива, осторожно поставил банку на камень ивзялся за пилу. Минут через двадцать кто-то легонько постучал мне по плечу, и яобернулся, ожидая снова увидеть Билли. Но оказалось, что это Брент Нортон, и язаглушил пилу.

Выглядел он совсем не так, как обычно. Он был потный,уставший, несчастный и немного ошарашенный.

— Привет, Брент, — сказал я.

Последний раз мы с ним разговаривали довольно резко, и я незнал, как сейчас себя вести. У меня появилось забавное ощущение, что он стоял внерешительности за моей спиной последние пять минут и старательно прочищалгорло. Этим летом я его даже толком не видел. Он похудел, но выглядел не лучшеобычного. Жена его умерла в прошлом ноябре. От рака, как сообщила Стефф АггиБиббер, которая все про всех знает. В каждой округе есть такие. Из того, какНортон обычно изводил и унижал свою жену (делая это с легкой презрительностьюматадора-ветерана, всаживающего бандерильи в тело старого неуклюжего быка), язаключил, что он будет даже рад этой развязке. Если бы меня спросили, я мог быпредположить, что он появится на следующее лето под руку с девицей лет надвадцать моложе его и с глупой сальной улыбкой на лице. Но вместо глупой улыбкиу него лишь прибавилось морщин, и вес сошел как-то не в тех местах, где нужно,оставив мешки, складки и наплывы. На какое-то мгновение мне захотелось отвестиего на солнце, усадить рядом с упавшим деревом, дать ему в руку банку пива исделать угольный набросок портрета.