— Ну тогда просто доставь малышу удовольствие.

Мы двинулись вниз по каменным ступеням и только дошли допервого поворота, как навстречу нам, едва не не сбив с ног, вылетел Билли.

— Ты что так носишься? — воскликнула Стефф, нахмурясь. Можетбыть, ей представилось, как он, не рассчитав, влетает в этот страшный клубокискрящихся проводов.

— Идите скорее! — задыхаясь, закричал Билли. — Лодочныйсарай раздавило! Пристань выкинуло на камни, а в бухте деревья. Черт знает что!

— Билли Дрэйтон! — негодующе прикрикнула Стефф.

— Ой, больше не буду, мам… Идите скорее… Там… — И он сноваисчез.

— «Произнеся мрачное прорчество, он удалился», — сказал я иСтефф рассмеялась. — Пожалуй, как только распилю деревья на дороге, я сгоняю вконтору «Энергоцентрала Мэна» на Портланд-Роуд и расскажу им, что у нас тутслучилось, о'кей?

— О'кей. — Она обрадовалась. — Когда ты сможешь поехать?

— Если не считать того большого дерева в корсете из мха,работы было от силы на час. Но с ним я думал справиться не раньше одиннадцати.

— Тогда я принесу тебе ленч. Но ты должен будешь заехать вмагазин и кое-что купить… У нас почти кончилось молоко и масло. И потом…Короче, я напишу тебе список.

Обняв Стефф за плечи, я кивнул, и тут мы дошли до угла дома.Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, от чего Билли пришел в такоевозбуждение.

— Боже, — слабым голосом произнесла Стефф.

С небольшой возвышенности, где мы стояли, отличнопросматривалось почти четверть мили побережья: участок Биббера слева, нашучасток и участок Брента Нортона справа.

Огромная старая сосна, что охраняла нашу лодочную гавань,сломалась пополам. То, что осталось, торчало из земли, словно неаккуратозаточенный карандаш, и поблескивающая на изломе древесина казалась беззащитнобелой по сравнению с потемневшей от времени и непогоды корой. Верхняя жеполовина старой сосны, около ста футов длиной, рухнула и наполовину ушла подводу в нашей мелкой бухте. Нам здорово повезло, подумал я, что наш катер«Стар-Крузер» не затонул под ней: неделю назад мотор катера начал барахлить, ия отогнал его в Нейплс, где он до сих пор терпеливо дожидался ремонта. Надругом конце нашего маленького участка берега лежали обломки лодочного сарая,раздавленного вторым деревом. Тут я увидел, что упавшее дерево росло на участкеНортона, и меня охватило негодование. Это дерево высохло еще лет пять назад, иНортону давно следовало его спилить. Теперь же оно упало само. Тонкие планки изпробитой деревом дыры разбросало ветром по всему берегу. Когда Билли сказал,что сарай раздавило, он не сильно погрешил против истины.

— Это дерево Нортона! — Сказала Стефф, и в голосе еечувствовалось такое негодование, что я улыбнулся, несмотря на собственную больв душе.

Шток с флагом упал в воду и плавал вместе с запутавшимсяшнуром. Разглядывая все это, я представил себе ответ Нортона: «А ты подай наменя в суд!»

Билли забрался на волнорез, разглядывая выброшенный на камнипричал, покрашенный в голубую и желтую полоски. Оглянувшись через плечо, онрадостно закричал:

— Это, наверное, причал Мартинсонов, да?

— Он самый, — сказал я. — Большой Билл, как насчет того,чтобы слазить в воду и выудить флаг?

— Сейчас!

Билли полез за флагом. И остановился. В тот же момент япочувствовал, как насторожилась Стефф, и заметил причину этого сам. Весь берегсо стороны Харрисона исчез под полосой тумана. Даже намека на береговую линиюне было видно, но за долгие годы жизни здесь я столько раз смотрел напротивоположный берег Лонг-Лейк, что мне казалось, будто ровная словновычерченая по линейке полоса тумана скрыла всего несколько ярдов воды.

— Что это, папа? — крикнул Билли, стоя по колено в воде ипытаясь дотянуться до вымокшего флага.

— Туман.

— На озере? — с удивлением спросила Стефф, и я увидел в ееглазах отблеск влияния миссис Кармоди. Черт бы побрал эту старуху!

— Ну да. Ты никогда раньше не видела тумана на озере?

— Такого никогда. Он больше похож на облако.

— Это оттого, что свет яркий, — сказал я. — То же самоеможно увидеть, пролетая над облаками на самолете.

— Но откуда он взялся? Туман бывает здесь только в сыруюпогоду.

Я взглянул на разрушенный сарай, потом посмотрел на полосутумана. Мне показалось, что он приблизился, но за это я бы не поручился. Еслион приближался, то опровергал все законы природы, потому что ветер — легкийбриз — дул с нашей стороны. Туман был белым-белым. Единственное, с чем я могего сравнить, это с только что выпавшим снегом, ослепительно контрастирующим сглубокой голубизной зимнего неба. Но снег всегда отражает тысячи и тысячиалмазных лучиков солнца, а этот странный яркий и чистый туман не блестелсовсем. Несмотря на то, что говорила Стефф, туман в ясные дни не такое ужредкое явление, но, когда его много, от взвешенной в воздухе влаги почти всегдав воздухе возникает радуга. Сегодня радуги не было.

Снова вернулось какое-то тяжелое предчувствие, но не успелоокрепнуть, как я услышал низкое механическое «чух-чух-чух», за которымпоследовало едва слышное: «Дьявол!» Механический звук повторился, но человексмолчал. В третий раз последовало: «Чтоб тебя!», произнесенное тем же тоном.Тоном человека, решившего самостоятельно справиться с трудной задачей и быстров этом решении разочаровавшегося.

«Чух-чух-чух…»

Я невольно улыбнулся. Звук хорошо разносится здесь, жужжащиебензопилы были далеко, и я без труда узнал не особенно приятный голос моего соседа,Брента Нортона.

Спустившись ближе к воде, я сделал вид, что просто иду кпричалу, выброшенному на наш волнорез. Отсюда Нортона уже стало видно. Он стоялна усыпанной старыми сосновыми иглами прогалине у веранды, одетый в заляпанныекраской джинсы и спортивную майку. Сорокодолларовая его прическа совершеннопотеряла форму, он пытался завести свою пилу. В глубине души я даже немногообрадовался, увидев, что на его стол, предназначенный для пикников, упалажелтая береза и разломила его на две части.

Нортон снова рванул трос стартера.

«Чух-чух-чух-чух-чух-чох! Чох! Чох!..Чох! Чух!»

Почти удалось, приятель.

Еще один рывок, достойный Геркулеса.

«Чух-чух-чух».

— Скотина! — яростно прошептал Нортон, обозлившись на своюшикарную бензопилу.