Она не выдержала и тихонько заплакала, утирая слезы рукой,перепачканной в песке. Господи, как жутко. Как хорошо, что это всего лишькошмар.

В лесу за ее спиной раздалось шуршание, Вика резкообернулась и вскочила. Одна из теней под пальмой начала сгущаться, и спустяминуту уже можно было различить вполне отчетливые контуры человеческого тела, укоторого не было головы. Девушка пронзительно закричала и бросилась бежатьпрочь, не оглядываясь.

Макар, Сергей и Вениамин Рощин сидели в том самом кафе, изкоторого Веня вышел десять минут назад. Илюшин, первоначальный план которогосорвался, решил ковать железо, пока горячо, и вцепился в Рощина как клещ. Егонатиск в сочетании с пережитым актером испугом сделали свое дело: если Веня исобирался что-то скрыть, противостоять моральному давлению противника оноказался не в силах.

– Я не знаю, где Вика, – повторял он, не глядя надвоих, сидящих напротив него. – Мы давно не общаемся, очень давно. Говорювам, я понятия не имел, что она куда-то улетела.

Лицо у парня стало обиженным, а нижняя губа слегкавыпятилась вперед, как у ребенка, собирающегося заплакать. «А уши-то у него ивпрямь обвислые, – Илюшин внезапно вспомнил описание МихаилаКаморкина. – Удивительно, до чего старик точно подметил. Недаромталантливый фотограф».

Веня Рощин производил впечатление красавчика только в первыесекунды общения. Затем, приглядевшись, Макар отметил и круги под глазами, ичуть обвисшие щеки, и опущенные уголки рта, что вкупе с припухлостью губсоздавало странное, противоречивое впечатление. «Не тянет на двадцать семь лет,или сколько ему там. Максимум – на двадцать четыре».

Задав первые вопросы и выслушав ответы Рощина, которому и вголову не пришло сопротивляться, Макар отстроился и отключил звук. ТеперьВениамина расспрашивал Сергей, а Илюшин контролировал мимику актера. У негосложилось двойственное впечатление: с одной стороны, Веня чувствовал себя не всвоей тарелке, с другой – даже не пытался уйти, хотя ничто не держало его вкафе, в котором он пообедал двадцать минут назад. И колебания отражались на еголице, на чуть дерганых движениях, которые Рощин по привычке пытался сделатьплавными и вальяжными, на манере теребить ручку чашки, из которой он не отпилни глотка. «Пожалуй, не врет, – решил Макар не очень уверенно. – Ночего-то не договаривает. Впрочем, все зависит от того, насколько он хорошийактер. Полагаю, все-таки не гениальный, чтобы так отслеживать собственныедвижения».

– Вы угрожали ей, – бросил он реплику, улучивпаузу в диалоге.

Рощин замялся и отпил наконец из своей чашки.

– Я не угрожал, – покачал он головой. – Яругался, правда, но не угрожал. А вы не ругались бы на моем месте, если бы вашадевушка бросила вас без всякого объяснения?

– Объяснение имелось, – возразил Макар: сейчас емубыло неважно, что говорить, лишь бы разговорить Рощина.

– Бросьте, какие там объяснения, – с горечьюотмахнулся Вениамин. – Вика придумала отмазку, чтобы я чувствовал себявиноватым. Ну конечно, раз я актер, значит, играю в страсть! Убедительно,нечего сказать!

Он поднес пальцы к вискам и на пару секунд замер, прикрывглаза.

– Не подходит, – заметил Илюшин.

– Что? Что, простите?

– Ваша поза не подходит к ситуации, – Макар былневозмутим и насмешлив. – Не говоря о том, что такой жест более характерендля женщин и вы при этом выглядите несколько нелепо.

Он нарочито медленным жестом поднес пальцы к вискам и закрылглаза, передразнивая манеру Рощина. Бабкин усмехнулся.

– Идите к черту!

По щекам Вениамина разлилась краска. Сергею показалось, чтопарень сейчас встанет и уйдет, но, поколебавшись, Рощин рассмеялся, и Бабкинготов был поклясться, что смех его искренен.

– Прошу прощения, – с раскаявшимся видом произнесВениамин. – Некоторые привычки, те, что я прочно усвоил в общении спрекрасным полом, вылезают в самый неподходящий момент.

Он открыто улыбнулся, и Макар оценил, как быстро парень взялсебя в руки.

– Кто мог желать вашей смерти? – поинтересовалсяИлюшин, не давая Рощину времени сориентироваться.

– Супруг моей любовницы, – не задумываясь, ответилтот. – Южный человек, горячая кровь! – Вениамин убедительно изобразилакцент. – Я-то ждал, что он после спектакля захочет выяснить отношения кулаками,но, когда увидел машину, мне не по себе стало: мало ли что дурак придумал!

Он картинно провел рукой по лбу, стирая несуществующий пот,и снова лукаво улыбнулся, глядя на них и словно признаваясь: «Ну да, я такой:не могу удержаться от избитых жестов и привычных банальностей».

И Бабкин вдруг понял, отчего Вениамин Рощин не отказалсяразговаривать с ними, несмотря на провокации Макара. «Тебе нужны зрители,мальчик. Тебе недостает людского внимания к собственной персоне. Любой поводгодится, чтобы привлечь его, – например, непонятная история с твоей бывшейподружкой».

– Он ни при чем, – нехотя поделился своей мысльюБабкин, когда они с Илюшиным возвращались домой в такси: Макар, к удивлениюСергея, не потащил его к метро, а поймал машину.

– Ни при чем, конечно. Был бы «при чем», инстинктсамосохранения не позволил бы ему разливаться перед нами соловьем. Он же нелишен интеллекта, да и вообще неглупый парнишка. Разве что…

Макар не договорил, но Сергей догадался, что имел в видунапарник: Рощин мог оказаться куда более способным актером, чем онипредполагали. Тогда бы он полностью переиграл их.

– Пока все данные говорят против, – осторожнонапомнил он.

– И мои ощущения тоже, – кивнул Илюшин. – Ониграет, но на уровне павлина, распускающего перья. Ему все равно, кто будет имлюбоваться. Логика простая: раз играет – значит, чувствует себя в безопасности,а раз чувствует себя в безопасности – то он не тот, кто нам нужен.

Сидя в гримерке, Вениамин разглядывал свое лицо в зеркале ивспоминал, не допустил ли он промахов.

«Все в порядке, кажется. Только один раз лоханулся, но вродебы это прошло гладко, не заметили. „Супруг любовницы!“ Никогда не слышал, чтобынеженатые мужики называли своих девиц любовницами. Прокол, прокол… надозапомнить, чтобы больше не повторять».

Веня вспомнил одного из тех, кто расспрашивал его вкафе, – высокого, плотно сбитого, коротко стриженного, сладонями-лопатами. Он слегка набычился, копируя манеру мужика, чуть приподнялплечи и выпятил подбородок. Взглянул в зеркало и расхохотался – получилоськомично и весьма похоже.

– Что случится с человеком, который окажется в полномодиночестве? – Сергей не спрашивал, а рассуждал вслух. – Не виллюзорном одиночестве квартиры, когда стоит тебе подойти к окну, и ты увидишьлюдей, а в настоящем одиночестве?