В следующем, 70/71 году, то есть в 690-м, кампания возобновилась. На этот раз оба великих противника тоже не добрались друг до друга. Абдул-Малик в Басре поднял мятеж бакритов или рабиитов, так называемую Джуфрию, в то время как Мусаб продолжал вести боевые действия. Два приверженца – знатный Убайдуллах ибн Хурр аль-Джуфи из Куфы и свирепый Убайдуллах ибн Зияд ибн Забьян аль-Бакри из Басры, каждый в своих собственных интересах, участвовали в военных действиях против Мусаба и Зуфара, не столько из любви к Абдул-Малику, сколько из ненависти к последнему.

Результат был нулевой. «Абдул-Малик выступил против Мусаба, который расположился в Баджумайре у самого Бутнана на очень почтительном расстоянии от врага, и затем наступила зима, и оба возвратились домой» (ат-Табари). Можно было бы усомниться в том, не является ли это ошибочным повторением того, что уже случилось в 69/70 году. Есть мнение, что восстание, о котором упоминает ат-Табари применительно к 71 году от хиджры, уже произошло в 70 году. Аль-Вакиди, по-видимому, относит его к тому же времени, что и восстание Амра ибн Саида в Дамаске; в любом случае у него кампания 70/71 года не промежуточная, а последняя и решающая.

Таким образом, у нас получается только две кампании, но их недостаточно. Как мы увидим ниже, это результат обратного отсчета, но это же следует и из прямых свидетельств. О Мусабе в стихе тогдашнего автора говорится следующее: «Год за годом ты остаешься в Баджумайре; ты выходишь с нами в поле, и ничего не происходит». В другом стихе Баджумайра упоминается во множественном числе, то есть во множественном числе в смысле времени, а не места. Аль-Мадаини прямо говорит о трех кампаниях в течение трех лет подряд. По его словам, Абдул-Малику посоветовали отдохнуть год после того, как он пробыл в поле два года, и вообще удовольствоваться Сирией, а проклятый Ирак оставить Мусабу, но он этого не сделал, и третий год решил в его пользу.

Это было лето 691 года, 71/72 года от хиджры. Большую его часть Абдул-Малик провел за покорением Месопотамии. После длительной осады Зуфар ибн аль-Харис капитулировал в Каркисии, а его сын Хузайль вынужден был пойти на военную службу. Исчерпывающий рассказ об этом содержится у Ибн аль-Асира, где упоминается также более ранняя, не имеющая решающего значения битва Абаны ибн Укбы ибн Муайта, наместника Эмесы, против Каркисии. Согласно этому рассказу, Зуфар не потерпел унижения перед армией кальбитов и кудаитов, но присоединился к халифу всецело по своей воле. Это, конечно, хвастливая выдумка кайситов, которой они также стремились смягчить свое собственное унижение. Помимо Каркисии, однако, нужно было подчинить и Ресайну, где Умайр ибн Хубаб продолжал сопротивляться, а после этого Нисибин, где до сих пор держались так называемые «палочники», вооруженные дубинками остатки приверженцев Мухтара. Они сдались и были зачислены в армию.

Прошло уже много времени, когда наконец случилось решающее столкновение между Абдул-Маликом и Мусабом. Местом действия стал монастырь Католикоса между Маскином, где стал лагерем Абдул-Малик, как когда-то Муавия, и Баджумайрой, где был главный штаб Мусаба. Месяц – джумада аль-уля или джумада ас-сани, но насчет года – 71-й или 72-й – есть сомнения. Аль-Вакиди и Илья указывают 71-й, а остальные – 72-й, и второй вариант, если рассматривать его с точки зрения вышесказанного, оказывается верным, исходя из того факта, что за победой Абдул-Малика в Ираке последовала отправка аль-Хаджжаджа в Хиджаз, которая, вне всяких сомнений, относится к 72/73 году[87].

О ходе битвы есть несколько отчетов, или, если точнее, компиляций отчетов, и отношение их друг к другу вызвало необычайно продолжительную дискуссию. Исторически важные различия встречаются нечасто. Время перед сражением, когда армии стояли друг против друга на небольшом расстоянии в Маскине и Баджумайре, Абдул-Малик использовал для того, чтобы вступить в переписку с вражеским лагерем, как в аналогичной ситуации до него сделал Муавия на том же самом месте. Иракцы не испытывали большого желания воевать, как показывает стих, процитированный на с. 123. Им никогда не были привычны дисциплина и послушание, и жестокие междоусобицы последних лет никак не улучшили ситуации. Политическая и военная верность была им совершенно неизвестна, они хотели бы каждый день менять своих эмиров, как девушка своих поклонников. Им говорили, что они будут биться не просто за Ибн аз-Зубайра и его брата, но за независимость Ирака и что они не должны позволить голодным сирийцам завладеть их богатой и плодородной страной, но все было бесполезно. Лучшим войскам под началом аль-Мухаллаба пришлось покинуть Мусаба, чтобы защитить Басру от хариджитов. Среди его басрийских воинов большие подозрения вызывали рабииты, мятеж которых он был вынужден подавить год назад. Большую часть своей армии он привел с собой из Куфы, откуда выступил в поход. Куфийцы не испытывали к нему расположения, и партия знати призвала его только по соображениям необходимости, чтобы помочь им в борьбе против Мухтара; при этом многие ненавидели его именно за то, что он щедро проливал кровь сторонников Мухтара. Таким образом, перед Абдул-Маликом стояла легкая задача. Он воспользовался своим средством воздействия на куфийцев. Сохранившиеся до нас стихи тогдашних авторов выражают опасения о вероломстве куфийцев, а все войсковые командиры, по крайней мере те, которые упомянуты по имени, были исключительно куфийцами. Район Исфахана, который он обещал более чем одному человеку в качестве награды за предательство, принадлежал Куфе, и там хозяйничали куфийцы. Мусаб не мог решиться на жесткую расправу с изменниками, с которыми Абдул-Малик состоял в переписке, и, несмотря на предупреждения, оставил их на своих постах. Человеком, который предостерег его и посоветовал предать их смерти, был Ибрахим ибн аль-Аштар, победитель битвы на Хазире. Он передал Мусабу полученное от Абдул-Малика письмо нераскрытым и заметил, что, вероятно, все командиры получили такие же письма, как он, но сохранили при себе. Он оказался единственным куфийцем, который сохранил верность, и в то же время самым выдающимся – ценное приобретение в подобной ситуации, достойный сын своего отца, победителя Сиффина. Его гибель в самом начале столкновения с врагом у монастыря предрешила поражение Мусаба. Аттаб ибн Варка отступил вместе с конницей; остальные вожди и главы племен нагло отказались подчиняться командиру и вообще не вывели свои войска на поле боя. В конце концов он остался на поле едва ли не один, что само по себе необычно и делает битву примечательной. Чтобы понять ее ход, не обязательно разбираться в тактике и стратегии. После того как его сын, всего лишь мальчик, ведь его отцу было только 36 лет, погиб у него на глазах, сам он, уже раненный множеством стрел, был повержен куфийским сакифитом Зайдой ибн Кудамой с криком: «Это месть за Мухтара!» Убайдуллах ибн Зияд ибн Забьян отрубил ему голову.