После этой не слишком почетной победы Абдул-Малик вошел в Куфу, принял клятву верности от племен и назначил своих чиновников в только что покоренных провинциях. Он сорок дней стоял лагерем в Нухайле, в том самом месте, где стоял Муавия с сирийской армией. В течение этого периода он также отправил аль-Хаджжаджа ибн Юсуфа в Хиджаз против Ибн аз-Зубайра. Так говорит аль-Хайсам ибн Ади в анонимном труде, с ним согласен аль-Вакиди. Он утверждает, что после падения Мусаба аль-Хаджжадж был послан в Мекку с двумя тысячами сирийцев, и это было в месяц джумада, то есть в тот самый, когда произошла битва у монастыря, или на месяц позже, поскольку это название относится к двум месяцам. Год он указывает как 72 год от хиджры. Он фактически не может указать никакого иного года, ведь осада Мекки, по его словам, началась не раньше 72 года и продолжалась до 73-го. Но как тогда он может относить битву к 71 году? На основании фрагментов его сочинений, которые дошли до наших дней, эту загадку решить невозможно. Тесная связь событий в Ираке и Хиджазе бесспорна, поэтому 72 год также считается годом падения Мусаба.

По словам аль-Вакиди, аль-Хаджжадж наступал на Мекку не прямой дорогой, а сначала отправился в Таиф, куда прибыл в шабан, и пробыл там несколько месяцев. Оттуда он часто вступал в стычки с приверженцами Ибн аз-Зубайра на равнине Арафа, в которых почти всегда одерживал победу. Затем он обратился к халифу за разрешением напасть на святой город и в то же время запросил подкреплений. По приказу Абдул-Малика, к нему на помощь пришел Тарик ибн Амр, который занял Медину и изгнал из нее наместника Ибн аз-Зубайра. Согласно аль-Вакиди, осада началась 1-го числа месяца зуль-када 72 года, то есть 25 марта 692-го. Город и святилище забросали камнями. Началась страшная буря и пробудила религиозные чувства, но аль-Хаджжадж сумел их успокоить. Все больше народу покидало Ибн аз-Зубайра, и наконец все его сторонники сложили оружие и были помилованы сирийцами, причем среди них были даже его собственные сыновья. Но он, теперь уже 73-летний старик, устыдился этого и, попрощавшись с матерью, в одиночку пошел в последний бой и погиб. Согласно аль-Вакиди, это произошло через 6 месяцев 17 дней после начала осады, во вторник 17-го числа джумады аль-уля 73 года, то есть 18 сентября 692-го. День недели не совпадает. Согласно ат-Табари, месяц был не джумада аль-уля, а джумада ас-сани. Илья указывает понедельник 17 джумады, но в этом случае день недели тоже не совпадает.

Падение Мекки было всего лишь эпилогом; после убийства Усмана Хиджаз был безжизненной провинцией и не мог уже снова стать центром политической жизни. Несомненно, таково и было намерение Ибн аз-Зубайра, намерение, которого он не мог не иметь, учитывая, какое движение вывело его в первые ряды[88]. В то же время он подчеркнул священный характер своего халифата тем, что не покинул святого места, в котором укрывался, даже когда перед ним был открыт весь мир. Однако следствием этого стало то, что в фитне, названной его именем, он сам находился на заднем плане; борьба вокруг него носила номинальный характер, он не принимал в ней участия и исход ее был решен без него. Даже в самой Аравии он в течение многих лет оказывал меньше влияния, чем хариджит Наджда. Наконец его нашли в доме, где он прятался, и заставили выйти наружу, и так закончилась великая фитна и снова был восстановлен джамаат.

Однако бури в Ираке не затихли с окончанием долгой войны против Ибн аз-Зубайра; как мы увидим ниже, они продолжались на протяжении почти всего царствования Абдул-Малика. Также и в Сирии распри между кайситами и кальбитами приводили все к новым беспорядкам. Конечно, Зуфар ибн аль-Харис в Каркисии сложил оружие в тот год, когда пал Мусаб, но не положил конец племенной вражде, которая длилась дольше великой войны. Чтобы рассмотреть этот вопрос во всей его полноте, мы должны вернуться в Мардж-Рахит. В этой яростной битве самые сильные потери понесли кайситы, и, по представлениям арабов, они должны были возместить свои потери за счет победителей; им было за что мстить, и именно они были агрессорами, тогда как кальбиты лишь нанесли ответный удар. На стороне кайситов главные роли сыграли амириты и сулаймиты вместе с ганитами и бахилитами в той мере, в какой эти племена обосновались в Северной Сирии и Южной Месопотамии, по обе стороны от Евфрата. На стороне кальбитов выступали остальные кудаиты, но только кальбиты, по-видимому, предприняли военные действия. Источники одиночных и порой далеко отстоящих друг от друга «дней», в которые затяжная вражда шла своим чередом, – это связанные с ними старинные песни и повествования, которые сохранили для нас Ибн аль-Асир и «Китаб аль-Агани», Хамаса и аль-Мадаини. Рассказы в основном довольно достоверны, хотя порой в них отсутствует связность и хронология, но у нас есть достаточно нитей, чтобы сплести из них приемлемо упорядоченную картину.

Вражда, по «Китаб аль-Агани», была начата Зуфаром ибн аль-Харисом аль-Килаби в Каркисии, вождем амиритов, совершившим внезапное нападение на поселение кальбитов в Мусайяхе и убившим двадцать из них. Кальбиты во главе с Хумайдом ибн Хурайсом ибн Бахдалем отплатили им тем, что убили 60 нумайритов, которые жили среди них в Тадморе. В этой связи Зуфар, как утверждается, убил пятьсот или даже тысячу кальбитов в день Иклиль и после этого подвига спасся целым и невредимым в Каркисии, и Хумайд не смог до него дотянуться. Однако в другом месте нападение в Иклиль приписывается не Зуфару, а Умайру ибн Хубабу, вождю сулаймитов, который с тех пор предстает в явной роли истинного мстителя кальбитам за кайситов. Зуфар был удален от кровной вражды в результате великой войны между Сирией и Ираком за халифат, первым подвергнувшись нападениям Абдул-Малика, которые он, как мы видели, выдерживал несколько лет, сторожа путь по Евфрату для Мусаба, от которого он зависел.

Появление Умайра дает отправную точку для хронологии, поскольку в битве на Хазире он был в сирийской армии и присоединился к Зуфару не раньше того момента, то есть не раньше 67 года. Указывается довольно много «дней», в которые он совершал возмездие, названные в честь разных мест Самавы. У Каабы Хумайд едва спасся от него на своем быстром жеребце, и кальбиты, которые жили в области, на которую он совершал набеги, наконец покинули эти места и на некоторое время переселились в долину Иордана в Палестине.

Затем Умайр снова вернулся через Евфрат и поселился со своими сулаймитами на Хаборасе. Именно благодаря этому христианское племя таглиб, чьи тамошние поселения простирались до Тигра и за его пределы, вступили в контакт с кайситами и пришли к Зуфару с просьбой, чтобы он повелел сулаймитам освободить Хаборас, поскольку они посмели посягнуть на их землю и вызвали раздоры. Зуфар не сумел этого сделать, и тогда между таглибитами и сулаймитами возникла вражда. Зуфар сделал все возможное, чтобы смягчить ее, поскольку он не хотел отдавать таглибитов в объятия сирийцев, но Умайр, ответственный за это несчастье, сделал прямо противоположное. Он обманул Мусаба, изобразив перед ним, будто бы таглибиты, будучи христианами, подозреваются в симпатиях к сирийцам, и сумел получить разрешение действовать против них от имени правительства Ибн аз-Зубайра, ничем не ограничивая своей враждебности. В Макисе или Макисине он устроил страшную резню. Мы также узнаем, что Зуфар оказался вовлеченным в борьбу вообще против своей воли. Последовало много внезапных нападений и набегов, которые, также упомянутые в песнях аль-Ахталя, происходили на Хаборасе и Балихе, на Сарсаре и в районе Тигра. Хуже всего главным образом приходилось таглибитам, но у Хашака на реке Сарсар, которая впадает в Тигр с юга, недалеко от Тикрита, они, безусловно, вышли победителями, убили Умайра в 70 году от хиджры и отправили его голову Абдул-Малику в Дамаск. Но тогда Зуфар, оказавшись вынужденным отомстить за Умайра, нанес таглибитам тяжелый удар недалеко от города Кухайль на Тигре и казнил 200 пленников, попавших в его руки. Затем великие события 71 и 72 годов, происходившие в Месопотамии, положили конец кровавой, но менее значительной войне и спасли таглибитов.