Трактир оказался неподалеку от дома СеменаКузьмича. Продрогшие и голодные люди налетели на закуски с выпивкой. СветланаАнатольевна, несмотря на тщедушность, слопала неимоверное количество еды и дажевыпила две стопки водки. Когда на ее узеньком крысином личике заблестел яркийрумянец, пробившийся сквозь слои пудры, я сочла момент подходящим и поманиладаму в сторону полутемной ниши, в которой стоял кожаный диван.

Светлана Анатольевна плюхнулась на подушки.

– Давайте пять сотен.

– Нет, – прищурилась я, –сначала ваш рассказ.

Она посерела.

– Вы мне не доверяете?

– Я никому не верю, – ответила я.

– Ага, – напряглась баба, – явам расскажу и ничего не получу!

– Давайте так, – предложилая, – двести пятьдесят до и столько же после, если, конечно, историяпотянет на статью.

– Талантливый человек, – рявкнулаСветлана Анатольевна, – из такого материала сделает книгу!

Получив деньги, она любовно спрятала их всумочку и завела рассказ.

На кафедре, как вам уже известно, Светланапоявилась очень давно, пришла в аспирантуру, к Семену Кузьмичу. Баратянский былее научным руководителем. Семен Кузьмич, в те годы молодой, веселый, большойлюбитель рассказывать анекдоты, был человеком добрым. Он великолепно знал, чтона аспирантскую стипендию прожить практически невозможно, поэтому радушноприглашал Светлану к себе домой, угощал обедом.

Сначала она заподозрила, что нравится ученому,но потом, начав бывать в их семье, поняла: Семен Кузьмич любит хмурую РозалиюЛьвовну, никаких сексуальных домогательств он не предпринимал. Просто доцент,такое научное звание носил тогда Семен Кузьмич, был очень добрым человеком,хотевшим всем помочь. Вот Розалия Львовна была другой, она практически никогдане улыбалась, только бурчала при виде Светланы: «Ботинки снимите, у менядомработниц нет».

Но потом хозяйка стала более любезной саспиранткой, а затем они и вовсе подружились. Света сообразила, что РозалияЛьвовна совсем не злой человек, это у нее защитная маска такая. Стоило хоть разувидеть, как Роза разговаривает со своим сыном Женечкой, и все вставало на своиместа.

Мальчик был для нее светом в окошке. Любимыйпоздний ребенок Женечка явился на свет слабеньким, и Розалия Львовна прощалаему все: плохую учебу и безобразное поведение в школе. Семен Кузьмич тожебаловал сына, но иногда отец начинал топать ногами и кричать. Один раз подобноеслучилось при Светлане. Женя нахамил отцу, а тот не сдержался. Аспиранткаиспугалась и даже зажмурилась, но Розалия Львовна быстро увела мужа в кабинет,а потом успокоила Свету:

– Семен вспыльчив, но отходчив. Непереживай. Мужчины вообще плохо ладят с детьми-подростками. Женечка растет, унего гормональный всплеск, я это учитываю, а Семен нет. Вечно кричит: «Я самвсего в жизни добился, а этот лентяй ничего знать не хочет».

Если говорить уж совсем честно, Женя ненравился Светлане. Грубый мальчишка, не желавший учиться.

Время шло, у Жени вскоре появилась девочка,потом другая, третья…

– Настоящий ловелас, – фальшивовозмущалась мать. – Просто Казанова.

Света благополучно защитила кандидатскую,Семен Кузьмич оставил ее на кафедре, а потом выбил для нее квартиру. Сделатьэто по советским временам было очень трудно, но он расстарался. Да и как он могне порадеть, ведь Розалия считала Свету своей лучшей подругой.

Жизнь продолжалась… Семен Кузьмич сталдоктором наук, Женечку с большим трудом впихнули в институт, где работал отец.Парень откровенно балбесничал, учеба его не интересовала вообще, но онухитрился окончить вуз. Как-то раз, летом, Светочка, приняв экзамены,отправилась на два месяца к родным. Когда она, загорелая и располневшая надомашнем твороге и сметане, явилась назад в Москву, то первый звонок сделалаРозалии Львовне. Та, плача, спросила:

– Как? Ты не знаешь, что у нас стряслось?

– Семен Кузьмич?! – испуганновоскликнула Светлана.

Профессора мучило высокое давление, и онасразу подумала про инсульт.

– Сеня жив-здоров, – ответилаРозалия Львовна. – Женечка! О, господи, мой сыночек…

Света кинулась к Баратянским. Пока неслась поМоскве на такси, в голове роились горькие мысли. Что могло случиться с парнем?Тяжело заболел? Женился на лимитчице, девчонке из глухого села? Попал подпоезд?

Розалия Львовна, открыв дверь, бросилась Светена шею. Подобное поведение было более чем странно для суховатой, всегдадержащей себя в руках дамы. Тут же, прямо в прихожей, она узнала от судорожнорыдавшей Розалии правду: Женю арестовали.

– За что? – попятилась потрясеннаяСвета.

– Да ерунда, – крикнулаРозалия, – он сберкассу ограбил!

У Светы подкосились ноги. В советские временачеловек, попавший на зону, был позором для родственников. Это потом, вдевяностые годы, стало даже престижно иметь родственников, побывавших зарешеткой. Но в те времена сын-уголовник – это был позор.

– Его втянули, – ломала руки РозалияЛьвовна, – обманом! Мальчик попал в плохую компанию, случайно!

Светлана пошла на суд, и у нее сложилось иноевпечатление о Жене. Из того, что огласили на заседании, стало понятно: никтоЕвгения не обманывал, он великолепно понимал, на что идет.

Света не знала, каким образом Семен Кузьмичухитрился уладить дело, заплатил ли деньгами или какими-то услугами, но его сынполучил до смешного маленький срок, всего три года. Суд учел все: первуюсудимость, отличные характеристики с места учебы и то, что Женя непосредственноне входил в сберкассу, стоял у дверей «на шухере».

Розалия Львовна принялась таскать на зонупередачи и зачитывать Свете вслух письма.

– Женечка так переживает, так волнуетсяза нас! – причитала она.

Света тактично молчала. Ей резали слух этипослания на мятых листках в клетку. Основными глаголами в них были «дай» и«пришли». Оказавшись за решеткой, Женя начал требовать от матери все, что хотькак-то могло облегчить его существование в неволе: сигареты, чай, сахар.Розалия Львовна тратила бешеные деньги, обустраивая в колонии клуб. Онапривезла туда телевизор, проигрыватель, книги. Все только для того, чтобыЖенечке сделали хоть какое-то послабление.

Наконец любимое чадо оказалось на свободе.Розалия мигом пристроила его в другой институт осваивать профессию декоратора.

– Женечка художник, он талант, почтигений, – пела слепая от любви мать.