Странно, но я ему поверила. Было что-то в его глазах иголосе такое, что заставляло верить. Он открыл дверь дома, и мы прошли в уютнуюгостиную. Циркач быстро накрыл стол, достал бутылку шампанского и сел напротив.Я смотрела на его манипуляции настороженно: приготовления меня тревожили.

— Сережа, наверное, не стоило нам сюдаприезжать, — пролепетала я, кротко глядя в его глаза, одновременноприкидывая, как половчее удрать отсюда. Сейчас дачный сезон, вокруг должны бытьлюди…

— Давай-ка выпьем за встречу.

— С чего вы вдруг стали так со мнойразговаривать? — удивилась я.

— Обиделась? Извини… Просто у меня такое чувство, что ятебя всю жизнь знаю.

— Да? Что ж, тогда, конечно, будем на “ты”. — Ясобралась с силами и заявила:

— Сережа, нам лучше отсюда уехать.

— Приставать не буду. Ты ведь этого боишься?

— Боюсь, — созналась я. — О чем ты хотелпоговорить?

— Лика, почему ты не расскажешь мне о своих неприятностях?

— О каких? — начала я, получилось неубедительно. Яневесело покачала головой. — Зачем, Сережа?

— Зачем обычно люди рассказывают?

— Не знаю. Чтобы облегчить душу или попросить о помощи.Ты не можешь помочь. А плакаться малознакомым людям я считаю неприличным.

— У твоей тетки есть друг. Кулагин. Он говорил обо мне?

— Владимир Петрович? — удивилась я. — Вызнакомы?

— Я знаю, кто он, он знает, кто я.

— Я не очень понимаю… почему он должен мне что-тоговорить?

— Забавно… значит, он не говорил.

— Господи, Сережа, ты меня с ума сведешь. Что значит“кто ты”?

— Ничего не значит. Я — это я. И я могу тебе помочь. Неспрашивай как. Могу, и все.

Я нахмурилась.

— Ничего не понимаю. О чем вообще мы говорим?

— Ты вчера была с Катком в ресторане?

— Да, — пожала я плечами, — была.

Он задумался, словно подыскивая слова, и вдруг выпалил:

— Лика, тебе незачем связываться с Катком. Я все длятебя сделаю.

В первую секунду я так растерялась, что не знала, что ипредпринять, потом резко поднялась и пошла к двери. Циркач схватил меня заруку.

— Лика…

— Отпустите сейчас же, — крикнула я и залиласьслезами. — Господи, какая гнусность…

— Лика, ты все не так поняла, — начал онторопливо.

— Это ты не понял. Ты считаешь, что тетушка подсовываетменя этому мерзавцу в счет уплаты долга? Ты ошибаешься. — Я извлеклаплаток из сумки и промокнула глаза, тяжко вздохнув. Мне надо было несколькосекунд передышки, чтобы извлечь из памяти пару подходящих реплик. Все куда-тозапропастились.

— Лика…

— Нет уж, позвольте мне договорить… Тетушка должна емуденьги, то есть ничего она ему, конечно, не должна, это он так решил. А с нимне поспоришь. К нам уже дважды наведывались жуткие типы, пока только пугали.Но… злить его не хочется, вот что. И он пригласил меня в ресторан. Заявился кСерафиме как ни в чем не бывало и пригласил. А я побоялась отказаться. Простоиспугалась, и все. И пошла. Только за соседним столиком сидели Серафима сВладимиром Петровичем, и ушли мы вместе. Я понятно объясняю? — Последняяфраза прозвучала трагически, в целом я была довольна, вздохнула и добавилатише:

— Не понимаю, почему я должна перед тобойоправдываться?

— Лика…

Я опять его перебила:

— Отвези меня домой.

— Подожди, послушай… дай мне сказать, черт возьми.

Я вздрогнула и посмотрела на Циркача. Он взял меня за руку,усадил на диван и сам сел рядом. Его близость беспокоила. Он хмурился, кусалгубы и, по-видимому, страдал.

— Лика, — наконец произнес он. — Я не хочу,чтобы ты встречалась с Катком. Он сволочь, даже если что-то пообещал тебе…

— Ты считаешь, что я поверю бандиту? Циркач заметнодернулся, разом переменившись в лице. Тут я сообразила, что фраза получиласьвесьма двусмысленной, и добавила, пытаясь исправить впечатление:

— Я способна понять, кто передо мной. Не стоит считатьменя совершенной дурой.

— Я так не считаю. Я просто хочу, чтобы ты знала: естьчеловек, который сделает для тебя все что угодно.

Серафима права: Серега Правдин был большим романтиком. Нищеегрязное детство соседствовало с мечтами о прекрасных героинях и благородныхгероях. Он смотрел на меня спокойно и уверенно и, по-моему, говорил, что думал.Вместе с легким стыдом я испытывала беспокойство и совершенно не знала, чтоделать. Молчать было нельзя, Циркач ждал.

— Ты говоришь о себе? — пролепетала я.

— Конечно.

— Спасибо, только… что ты можешь сделать? Дать денегвзаймы? Я не смогу их вернуть. Зарплата у меня почти смешная, я никогда…

— Забудь об этом, — сказал Сережа, взяв меня заруку. — Просто забудь и ни о чем не беспокойся.

Я тихо спросила:

— Циркач — это ты, да? Он нахмурился.

— Возможно, и что?

— Ничего. Просто начинаю многое понимать.

— Где ты эту кличку слышала?

— Катков сказал: “Тебя видели с Циркачом”. Я не поняла,а он не объяснил. Я и подумать не могла, что ты… — В этом месте я заплакала,тихо и очень горько.

— Наверное, ты должна была узнать как-топо-другому, — начал он. Но я перебила:

— Отвези меня домой.

— Хорошо. — Он торопливо поднялся, чем очень меняпорадовал.

Возвращались в неловкой тишине. Он на меня поглядывал истрадал. Причем страдал так явно, что я начала ему сочувствовать, хотя мнеэтого совершенно не хотелось.

— Лика, — тихо сказал он, когда до дома Серафимыоставалось меньше двух кварталов. — Если Каток появится, просто пошли егок черту.

— Вы, кажется, не ладите? — резко вскинула яголову. — Так вот, я в ваших распрях участия принимать не желаю. И не вижусмысла, менять одного… на другого, — слово “бандита” я произнести нерешилась.