Чего это им меня жалеть? Я почувствовала, как тошнотаподкатывает к горлу. Господи, сижу дура дурой, а меня вроде бы убить хотят. Тутя подумала об этом типе за окном. Он советовал молчать, и я, конечно, молчу. Аможет, сказать лучше? Помощи от него ждать не приходится, потому как вовсе ужглупо ожидать спасения от человека, который не далее как позавчера собиралсяменя зарезать. Если я сообщу, что он бродит под окнами, может, выйдет мне какоепослабление?

Я размышляла, настороженно прислушиваясь к голосам в кухне,но парни болтали о каком-то “Гуське”, и ничего полезного я не почерпнула.

Послышались шаги, хлопнула входная дверь. Кто-то бродил покоридору и насвистывал. Минут через десять свистеть ему надоело, и он крикнул:

— Вовка, слышь? Куда пропал? Любопытство, как видно,погнало его на улицу, потому что входная дверь опять хлопнула. Стало тихо, дожути. Я продолжала сидеть с закрытыми глазами. Прошло минут двадцать, неменьше. Глаза я все-таки открыла. Солнце перевалило за крышу дома, ветви липытянулись к окну, создавая иллюзию прохлады. Я пошевелилась, все ещенастороженно прислушиваясь. Тишина, как ночью на кладбище. Конечно, я никогдатам ночью не была, но так уж говорится.

Сидеть в уголке и дальше не было никакой возможности. Я всталаи пошла к двери. В кухне никого не было, что неудивительно, раз оба парня вышлии ни один не вернулся. Странно, что они меня оставили. А вдруг сбегу? Или онитак уверены, что мне это не удастся? Однако попробовать стоило.

Я осторожно открыла входную дверь и тут же отпрянула.

Здоровяк Женька сидел на ступеньках крыльца, привалившись кперилам. И что самое интересное, признаков жизни не подавал, хотя не мог неслышать, что дверь открылась.

Я кашлянула, он не шевельнулся. Распахнув дверь, я вышла исказала:

— А-а-а… — Слова застряли в горле, потому что я увиделаего жуткое лицо. С трудом держась на ногах, подошла ближе, тоненько взвизгнулаи коснулась его плеча. Он завалило на спину, уставившись в небо мертвымиглазами. Никаких следов насилия, но как-то я сомневалась, что он умер от скуки.

"Ну и что, — попробовала я себя утешить, —иногда люди умирают”.

Где-то должен быть Вовка, я оглядела двор и позвала:

— Вова…

— Чего орешь? — услышала я совсем рядом ивздрогнула. Дверь кирпичного сарая по соседству с домом была приоткрыта, япосмотрела в ту сторону и увидела типа, который не так давно хотел зарезатьменя в лифте. Он сидел на корточках. А в руках у него был автомат.

— Целый арсенал, мать их… — проворчал он.

Я жуть как боюсь покойников, а оружия еще больше. Перемахнувсразу через три ступеньки, я бросилась к калитке с громким визгом. До калитки яне добежала шагов пять, сукин сын догнал меня и больно схватил за плечо. Язажмурилась и заорала еще громче.

— Да заткнись ты, — рявкнул он и зажал мне рот. Явытаращила глаза и заткнулась. Мы постояли так немного, потом он убрал руку испросил:

— Все? Успокоилась?

— Где Вовка? — пролепетала я.

— Отдыхает.

— Так же, как этот?

— Между прочим, тебе повезло, — сообщил он, взявменя за руку, и зашагал к сараю.

— Мне повезло? — чувствуя, что что-то в мире нетак, спросила я. — Если вы меня не отпустите, я буду кричать.

— Да ну? — удивился он.

— Вы хотели меня в лифте зарезать, — напомнила я.

— Серьезно? Чего-то запамятовал. Может, тебе сонприснился?

— И этих людей вы тоже убили… Ведь убили же?

— Может, очухаются, — хмыкнул он.

— Как такое может быть? — опешила я.

— Ладно, сказала “спасибо” и помолчи.

Мы вошли в сарай. Теперь стало ясно, чем он тут занимался. Сбокустоял большой деревянный ящик, полный оружия. Конечно, я не разбираюсь, новыглядел этот ящик устрашающе.

— Видишь, куда тебя черт занес? — спросил сукинсын, пнув ящик ногой. — Ребята веселые…

— А вы кто?

— Я тоже веселый, но по-другому.

— Слушайте, вы ведь меня не убьете? Совершенно не зачто, по-моему… Я вас знать не знаю… и не хочу. Мне бы только до дома добраться.

— Доберемся. Дельце у меня туг одно.

— Так это у вас, а мне совсем без надобности…

— Слушай, котеночек, тут в город одна дорога. Хочешь наребятишек нарваться? Тогда топай. Шеи я никому ломать больше не намерен,исчерпал дневной лимит. Пойдешь?

— Нет, я, пожалуй, с вами. А вы, правда, кто?

— Дед Мороз, — хмыкнул он. Нагнулся, повертелавтомат в руках, чем-то щелкнул и шагнул на улицу. — Пойдем, посидим втенечке.

Рядом с сараем было что-то вроде беседки: дикий хмель вилсяпо протянутой проволоке, создавая прохладу и уют. Там мы и устроились наширокой скамье. Правда, сначала этот самый тип вернулся к дому и убрал труп с крыльца,втащив его вовнутрь. Закрыл дверь и подошел ко мне. Сел рядом. Я пребывала врастерянности. Находиться по соседству с ним было страшно, а возвращаться вгород одной и того больше. Я решила не спешить. Он не убил меня в лифте, неубил полчаса назад и, даст Бог, вообще не убьет.

Тип был неразговорчивым, насвистывал и время от времени кчему-то прислушивался. Я тоже с разговорами не лезла, хотя очень хотела знать,что у него на уме.

Прошло часа полтора. Я вконец истомилась, незнакомец жевыглядел молодцом и казался вполне довольным жизнью. Вдруг он насторожился. Ятоже прислушалась: машина. Оказалось, не одна, а целых три. Точнее, две машиныи микроавтобус. Остановились напротив дома. Незнакомец чертыхнулся и философскизаметил:

— Не повезло… Давай-ка мотать отсюда.

Я не представляла, как это можно сделать, если из машинвысыпали по меньшей мере человек десять парней, очень грозных на вид. Нонезнакомец успел неплохо освоиться на чужой даче. Раздвинув ветви хмеля,быстренько пошел к противоположному концу участка, где тоже имелась калитка, яот него не отставала. Встречаться с теми, кто приехал, желания не было.Особенно после того, как они обнаружат товарищей по оружию, хотя, может, я всепутаю, и они не друзья, а враги. Выяснять мне не хотелось.

Мы легко перебрались на соседний участок, а потом на узкуюдорогу, посыпанную гравием. Незнакомец шел быстро, так что мне приходилосьбежать. Автомат он с собой не взял, чем очень меня порадовал.