Мать бросила на него предостерегающий взгляд, перехваченныйКатей.

– А я что буду делать? – растерянно спросилаона. – А как же моя мама? Я ей по телефону с трудом вру, а при встрече иподавно не смогу…

– Захочешь, чтобы Артур был жив и здоров, –сможешь, – жестко сказала свекровь.

– А то хорошо устроилась! – Красивое лицо Седыисказилось. – «Ой, я мамочке соврать не смогу!» Деньги на операцию моглабрать, а соврать, чтобы мужа спасти, нет?

– Седа!

Катя ушла в свою комнату, не говоря ни слова, ощущая себя непросто выжатой – выцеженной по капле. Ей казалось, что вздумай она лечь на пол– сквозняк подхватит ее и унесет в открытую форточку. А в квартире останутсякрепкие, живые, сочные Седа, Артур и Диана Арутюновна.

«Ты не можешь на них сердиться, – сказала себе Катясебе. – Они ни при чем. Они просто пытаются защитить Артура, и ты должнаделать то же самое».

Она легла на диван, поджав ноги. Усталость и отчаяниенавалились на нее, словно накрыв с головой тяжелым, пыльным покрывалом, подкоторым не хватало воздуха. Из-за закрытой двери доносились сердитые голоса.Катя тихонько заплакала и так, плача, и уснула.

Поднимаясь на другое утро по лестнице на восьмой этаж, онауслышала женские голоса на лестничной клетке и замедлила шаги. Что-тонасторожило ее. Разговаривали возле квартиры Вотчина. Катя бесшумно прошла ещеодин пролет и застыла на месте.

– Господи, кошмар-то какой, а?! Ну что же такоетворится, господи?! Боже, накажи ты этих мерзавцев, чтоб всем жить стало легче!

– Анна Петровна, а когда милиция приедет?

– Я двадцать минут назад позвонила, обещали скоро быть.Да разве вы наших ментов не знаете? Может, они и вовсе не приедут! И лифткто-то сломал… Поленятся пешком идти – и не будет никакой милиции!

– Да что вы, Анна Петровна! Чтобы на убийство милицияне приехала – такого не бывает!

– Еще как бывает, голубушка, поверьте мне! Я уж столькона своем веку повидала… А все равно – как увидела Олега Борисовича, так сердцеи застыло. Дверь-то к нему в квартиру открыта была, вот я и прошла. А он лежит.И кровь с головы натекла!

– Ой, батюшки!

– Вот вам и «ой». Убили нашего Олега Борисовича, непожалели! И собачку его не пожалели!

– Неужто и ее убили?

– Да нет, собачка-то цела! Но раз хозяина убили –значит, и ее не пожалели! Пропадет теперь собачка!

– Верно, верно, Анна Петровна. Ой, что творится, чтотворится…

Катя бесшумно спустилась вниз по лестнице и вжалась в стенувозле своей квартиры, заслышав шаги внизу. «Олега Борисовича убили, –стучало у нее в голове. – Олега Борисовича убили…»

Первым ее побуждением было броситься прочь от этого местакак можно дальше. «Оперативники начнут опрашивать всех жильцов, и, если яскажу, что гуляла с его собакой, у меня попросят документы. Прописки нет,начнутся вопросы. Так могут и на Артура выйти. Этого нельзя допустить, нужноуходить немедленно, пока милиция не приехала. Сделать вид, что я ничего незнаю».

Катя быстро сбежала вниз по лестнице и увидела, что возлеподъезда разворачивается на асфальтовом пятачке машина. «Быстро, быстро, –подгоняло что-то изнутри. – Тебя никто не видел, никто не знает. Ты ни причем». Она прошла мимо машины, чувствуя, как скользнул по ней взглядом один извышедших оперативников, и стараясь не переходить на бег, направилась костановке.

Снег под ногами превратился в грязную жижу, вымешеннуюногами десятков людей. Катя прошла по жиже до остановки и остановилась передбольшой лужей, которую по краям обходили прохожие, пытаясь не сорваться соскользкого бордюра в черную муть. Снежинки падали на эту муть, и через секундуих уже не было – белое превращалось в черное, исчезало на глазах. Кто-товсе-таки оступился и, подняв брызги, выругался, а по поверхности лужи пошливолны.

Катя представила Антуанетту, брезгливо поднимавшую лапки надкаждой лужицей. Сейчас она там, в квартире, возле тела мертвого хозяина. Илиспряталась под диваном, когда в ее дом вошли чужие люди – много чужих. Можетбыть, ее возьмут соседки. А может, и не возьмут, и тогда Антуанетту отправят вприют. Если ей повезет и кто-то захочет приобрести взрослого терьера, то у неепоявятся новые хозяева. Но это потом. А пока она в квартире, где убили ОлегаБорисовича.

– Это всего лишь собачка, – прошептала Катя,пытаясь убедить себя обойти лужу. – Чужая. Я даже не люблю маленькихсобачек!

Прохожие огибали Катю, застывали на секунду перед лужей исворачивали в стороны.

«Наши проблемы – как грязная холодная лужа», –вспомнила Катя слова своей новой знакомой.

– Не как лужа. Как водоворот, – вслух сказала она.

Затем развернулась и пошла обратно к дому, на ходувытаскивая телефон, чтобы позвонить на работу и предупредить, что задержится.

В квартире Вотчина работала оперативная группа. Когда Катятихонько постучала в дверь, отчего-то опасаясь звонить, и изнутри что-тонеразборчиво крикнули, она толкнула ее и вошла в прихожую. Тотчас навстречу ейвыскочил низкорослый хмурый мужик в мятом костюме, заросший щетиной, игрубовато рявкнул:

– Куда? Нельзя на место преступления! Родственница?

Катя начала говорить, что нет, не родственница… И тут из-задвери, поскальзываясь на линолеуме, выскочила Антуанетта и с отчаянным визгомринулась к девушке. Она подпрыгнула, как мячик, и Катя подхватила крошечноедрожащее тельце, прижала ее к себе. Тонька спрятала взъерошенную голову у неепод мышкой, и, плача и скуля, начала рассказывать на своем собачьем языке, чтослучился ужас, и ей было очень страшно, хотя она тявкала, тявкала изо всех сили боялась, что ее ударят, а потом бросят одну…

– Разве я тебя оставлю? – спросила Катя, глотаяслезы. – Собачонка ты глупая, мелкая…

– Мелкая, а лаяла на нас так, что мы чуть неоглохли, – заметил вышедший в прихожую опер. – Барышня, вы у нас кто?

– Меня зовут Екатерина Викулова, – сказалаКатя. – Я знала Олега Борисовича. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Сорок минут спустя Катя, не веря, что ее отпускают безвсякой дополнительной проверки, вышла из кухни, где с ней беседовал следователь.Антуанетта мелко семенила внизу, не отставая ни на шаг.

– Посмотрите картины, – попросилследователь. – Может быть, что-то пропало?

Катя вошла в комнату, в углу которой возле кресла небрежнонакрытое простыней лежало тело. Она покосилась в сторону простыни, носледователь мягко взял Катю под локоть.

– Вы не бойтесь, не бойтесь. Посмотрите внимательно настены. Вы сами говорили, что он не раз показывал вам свою коллекцию.

– Кажется, все на месте. – Катя растерянно обвелавзглядом нагромождение полотен. – Даже иконы. Странно…