– Миленький князь, откройте!

– Душенька князь, откройте! хоть умрите, да откройте! –кричали со всех сторон.

– Mesdames, mesdames!..[58] если вы уж хотите такна-сто-ятельно знать, то я только одно могу вам открыть, что это – самаяо-ча-ро-вательная и, можно сказать, самая не-по-рочная девица из всех, которыхя знаю, – промямлил совершенно растаявший князь.

– Самая очаровательная! и… здешняя! кто ж бы это? –спрашивали дамы, значительно переглядываясь и перемигиваясь одна с другой.

– Разумеется, те-с, которые здесь первые красавицысчитаются-с, – проговорила Наталья Дмитриевна, потирая свои красные ручищи ипосматривая своими кошачьими глазами на Зину. Вместе с нею и все посмотрели наЗину.

– Так как же, князь, если вы видите такие сны, так почему жбы вам наяву не жениться? – спросила Фелисата Михайловна, оглядывая всехзначительным взглядом.

– А как бы мы славно женили вас! – подхватила другая дама.

– Миленький князь, женитесь! – пропищала третья.

– Женитесь, женитесь! – закричали со всех сторон. – Почему жне жениться?

– Ну да… почему ж не жениться? – поддакивал князь, сбитый столку всеми этими криками.

– Дядюшка! – вскричал Мозгляков.

– Ну да, мой друг, я тебя по-ни-маю! Я именно хотел вамсказать, mesdames, что я уже не в состоянии более жениться, и, проведяочарова-тельный вечер у нашей прелестной хозяйки, я завтра же отправляюсь киеромонаху Мисаилу в пустынь, а потом уже прямо за границу, чтобы удобнееследить за евро-пейским про-све-щением.

Зина побледнела и с невыразимою тоскою посмотрела на матьсвою. Но Марья Александровна уже решилась. До сих пор она только выжидала,испытывала, хотя и понимала, что дело слишком испорчено и что враги ее слишкомобогнали ее на дороге. Наконец она поняла все и одним разом, одним ударомрешилась сокрушить стоглавую гидру. С величием встала она с кресел и твердымишагами приблизилась к столу, гордым взглядом измеряя пигмеев врагов своих.Огонь вдохновения блистал в этом взгляде. Она решилась поразить, сбить с толкувсех этих ядовитых сплетниц, раздавить негодяя Мозглякова как таракана и однимрешительным, смелым ударом завоевать вновь все свое потерянное влияние надидиотом князем. Разумеется, требовалась дерзость необыкновенная; но задерзостью не в карман было ходить Марье Александровне!

– Mesdames, – начала она торжественно и с достоинством(Марья Александровна вообще чрезвычайно любила торжественность), – mesdames, ядолго прислушивалась к вашему разговору, к вашим веселым и остроумным шуткам инахожу, что пора мне сказать свое слово. Вы знаете, мы собрались здесь всевместе – совершенно случайно (и я так рада, так этому рада)… Никогда бы я,первая, не решилась высказать важную семейную тайну и разгласить ее прежде, чемтребует самое обыкновенное чувство приличия. В особенности прошу извинения умоего милого гостя; но мне показалось, что он сам, отдаленными намеками на тоже самое обстоятельство, подает мне мысль, что ему не только не будет неприятноформальное и торжественное объявление нашей семейной тайны, но что даже онжелает этого разглашения… Не правда ли, князь, я не ошиблась?

– Ну да, вы не ошиблись… и я очень рад… – проговорил князь,совершенно не понимая, о чем идет дело.

Марья Александровна, для большего эффекта, остановиласьперевести дух и оглядела все общество. Все гостьи с алчным и беспокойнымлюбопытством вслушивались в слова ее. Мозгляков вздрогнул; Зина покраснела ипривстала с кресел; Афанасий Матвеич в ожидании чего-то необыкновенного навсякий случай высморкался.

– Да, mesdames, я с радостию готова поверить вам моюсемейную тайну. Сегодня после обеда князь, увлеченный красотою и… достоинствамимоей дочери, сделал ей честь своим предложением. Князь! – заключила онадрожащим от слез и от волнения голосом, – милый князь, вы не должны, вы неможете сердиться на меня за мою нескромность! Только чрезвычайная семейнаярадость могла преждевременно вырвать из моего сердца эту милую тайну, и… какаямать может обвинить меня в этом случае?

Не нахожу слов, чтоб изобразить эффект, произведенныйнеожиданною выходкой Марьи Александровны. Все как будто оцепенели от изумления.Вероломные гостьи, думавшие напугать Марью Александровну тем, что они уже знаютее тайну, думавшие убить ее преждевременным обнаружением этой тайны, думавшиерастерзать ее покамест только одними намеками, были ошеломлены такою смелоюоткровенностию. Такая бесстрашная откровенность обозначала в себе силу. «Сталобыть, князь действительно, своею собственною волею, женится на Зине? Сталобыть, не потаенным, не воровским образом его заставляют жениться? Стало быть,Марья Александровна никого не боится? Стало быть, нельзя уже разбить этусвадьбу, коли князь не по принуждению женится?» Послышался мгновенный шепот,превратившийся вдруг в визгливые крики радости. Первая бросилась обнимать МарьюАлександровну Наталья Дмитриевна; за ней Анна Николаевна, за этой ФелисатаМихайловна. Все вскочили с своих мест, все перемешались. Многие из дам былибледны от злости. Стали поздравлять сконфуженную Зину; уцепились даже заАфанасия Матвеича. Марья Александровна живописно простерла руки и, почтинасильно, заключила свою дочь в объятия. Один князь смотрел на всю эту сцену скаким-то странным удивлением, хотя и улыбался по-прежнему. Впрочем, сцена емуотчасти понравилась. При объятиях матери с дочерью он вынул платок и утер свойглаз, на котором показалась слезинка. Разумеется, бросились к нему споздравлениями.

– Поздравляем, князь! поздравляем! – кричали со всех сторон.

– Так вы женитесь?

– Так вы действительно женитесь?

– Миленький князь, так вы женитесь?

– Ну да, ну да, – отвечал князь, чрезвычайно довольныйпоздравлениями и восторгами, – и признаюсь вам, что мне всего более нравитсяваше милое учас-тие ко мне, которое я никог-да не забуду, ни-когда не забуду.Charmant! charmant! вы даже про-сле-зили меня…

– Поцелуйте меня, князь! – громче всех кричала ФелисатаМихайловна.

– И, признаюсь вам, – продолжал князь, прерываемый со всехсторон, – я наиболее удивляюсь тому, что Марья Ива-новна, наша почтен-наяхозяйка, с такою необык-но-вен-ною проницательностью угадала мой сон. Точно какбудто она вместо меня его ви-дела. Необыкновен-ная проницательность!Не-о-бык-но-венная проницательность!

– Ах, князь, вы опять за сон?

– Да уж признайтесь, князь, признайтесь! – кричали все,обступив его.

– Да, князь, скрываться нечего, пора обнаружить эту тайну, –решительно и строго сказала Марья Александровна. – Я поняла вашу тонкуюаллегорию, вашу очаровательную деликатность, с которою вы старались мненамекнуть о желании вашем огласить ваше сватовство. Да, mesdames, это правда:сегодня князь стоял на коленях перед моею дочерью и наяву, а не во сне, сделалей торжественное предложение.