украинскую, хотя из экономии сохраняли старые серые шинели. Они также стали вновь носить кокарды и необычной формы головные уборы ярких цветов, характерные для украинских национальных костюмов XV–XVI вв. Повсюду можно было видеть высоких мужчин в красных, зеленых и синих бархатных или плюшевых головных уборах, щедро украшенных золотой и серебряной тесьмой, кисточками или другой отделкой.

Я какое-то время поездил по городу, а затем пару часов понежился в горячей ванне в гостинице «Континенталь». В этой гостинице я встретил своего давнего друга, который состоял в конной гвардии и прекрасно говорил по-английски. Он несколько раз отличился беспримерной отвагой в начале войны, а теперь хотел уехать в Бессарабию. Я понял, как важно иметь еще одного надежного человека в наших рядах на случай опасности, которая становилась все более реальной по мере нашего продвижения, и предложил ему поехать с нами. Полковник Бойль одобрил мои действия, и капитан И. пообещал присоединиться к нам.

Во второй половине дня Бойль пошел в Управление юго-западной железной дороги, чтобы побеседовать с администрацией, после чего он намеревался принять ванну, прежде чем вернуться к нам. Он пошел один, так как служащие в Управлении железной дороги и портье в холле гостиницы «Континенталь» говорили по-английски, и ему не понадобился бы переводчик. Так что Сэнди остался со мной охранять поезд, пока румыны А. и О. отправились повидать своего консула.

Около семи часов вечера наш салон-вагон и товарные платформы были прицеплены к поезду, который в восемь часов должен был уехать в Бессарабию.

В половине восьмого первый звонок возвестил приближающееся отправление поезда. Бойля не было видно. Проходили минуты, я ждал. Прозвенел второй звонок. Десять минут до отправления поезда. По-прежнему никаких признаков появления Бойля. Я начал тревожиться. Что могло случиться с полковником? Лишь что-то очень серьезное могло задержать его в такое время. Я прошелся по платформе. Было восемь часов. Раздался третий и последний звонок, а Бойль так и не появился. Более чем встревоженный его отсутствием, я попросил начальника вокзала отложить отправление поезда на пятнадцать минут. Он с большой неохотой согласился сделать это, так как, хотя ежедневно из Киева выезжали всего два или три поезда в том или ином направлении, он пытался восстановить закон, порядок и пунктуальность в Украинской Республике.

Пятнадцать минут пролетели, а Бойля все так же не было. Я мог бы попросить отцепить наши вагоны, но было совершенно неясно, когда другой поезд отправится к границе Бессарабии. Я принял решение тянуть время насколько возможно. Я занимал покладистого начальника вокзала беседой, подарил ему сигару и настоял на том, чтобы он выкурил ее немедленно. Но что бы я ни делал, ничто не могло заставить его отвести глаза от циферблата часов. В половине девятого он встал и твердо сказал: «Поезд сейчас отправляется». И я, безутешный, пошел смотреть, как отцепляют от поезда наши вагоны, и рассказать Сэнди о том, что случилось.

Но Сэнди что-то увидел в мое отсутствие. «Полковник еще может появиться в любую минуту, – сказал он. – Скажите им, что наш вагон прицеплен к поезду, но к нашей грузовой платформе не присоединен предохранительный трос. Если начальник вокзала строго соблюдает правила, он должен переставить грузовую платформу перед нами и соединить ее тросом с паровозом».

Российские поезда присоединялись к паровозу посредством троса, который петлей охватывал снаружи вагоны, крепясь на клиньях, и свисал почти на уровне верхней части окон. Согласно правилам, это должен был быть трос без узлов, который тянулся от паровоза до последнего вагона.

Идея Сэнди была великолепна. Она означала, что нужно будет заново соединять весь поезд: трос, очевидно, не имел достаточной длины, чтобы дотянуться до двух последних грузовых вагонов, а правила гласили, что на тросе не должно быть ни единого узла.

Начальник вокзала педантично придерживался правил, и, когда я указал ему на трос, он отдал распоряжение заново соединить весь поезд. На это ушло больше получаса. Я знал, что начальник вокзала сразу же отправит поезд, как только будет закончена эта процедура, и стоял рядом вместе с Сэнди и капитаном И., чтобы отцепить наши вагоны от поезда.

Но в этом не было необходимости. В самый последний момент появился Бойль, цепко держа в руках очень большой сверток. Он объяснил, что оказался занят гораздо дольше, чем предполагал, но вернулся бы вовремя, если бы не попал на улице в облаву и почти не лишился чувств от взрыва большой бомбы, волной от которого его швырнуло в продовольственный магазин. Люди в магазине были очень добры к нему, дали ему выпить бренди и настояли на том, чтобы он лежал и не вставал на ноги, а когда он пытался делать это, насильно укладывали его назад. Они ни слова не говорили по-английски, и он не мог донести до них, что ему очень нужно добраться до вокзала. Ему пришлось придумать другой способ. С импровизированной кушетки, на которой он лежал, ему была видна уже приготовленная превосходная индейка. До Рождества оставалось всего несколько дней. Бойль приподнялся на локте и знаками выразил свое желание купить эту птицу. Добрые самаритяне, как я думаю, приняли это за знак его полного выздоровления, упаковали для него эту птицу и отпустили его.

После ужина, когда мы уже далеко отъехали, я уговорил капитана И. достать его балалайку. У него был красивый голос, и он изумительно пел цыганские песни. Мы закончили вечер песнями, а Иван принес нам в высоких стаканах горячий чай с лимоном не без доброй добавки рома. Это было совершенно восхитительное развлечение; при этом поезд для разнообразия ехал с постоянной скоростью десять миль в час. Мы без помех проехали территорию Украинской Республики и даже пересекли границу, которая вела на советскую территорию, без остановки, так как пограничные посты на обеих сторонах крепко спали. И наконец, мы достигли Жмеринки, расположенной в сорока милях от границы Бессарабии.

Все проблемы, с которыми мы до сих пор сталкивались, были случайными. Теперь, когда находились на последнем этапе пути, мы могли столкнуться с организованным противодействием и реальной попыткой отнять у нас ценности.

Сэнди и капитан И. достали крупномасштабную карту и принялись отмечать мили и высчитывать час, в котором должны были прибыть в Яссы, где они планировали устроить обед в честь встречи в доме друзей капитана И.

– Не будьте так уверены, что мы когда-нибудь доберемся до Ясс, – сказал полковник. – Настоящие проблемы ждут нас впереди.

Так оно и оказалось.

В Жмеринке к нам не пришел комиссар – событие столь необычное, что вызвало у меня большие подозрения.