Но та не отвечала, даже перестала дергаться.Просто лежала, как тряпичная кукла, в странной позе: на животе, с вывернутымиладонями, вверх руками.

Я отпустила ногу и повернула Катрин на спину.К моему изумлению, она не сопротивлялась, тело тяжело шлепнулось на лопатки, ия почти лишилась разума от ужаса. У молодой женщины… не было шеи.

Сразу под подбородком виднелось что-тоужасное, почти черное. Из этого черного толчками выливалась бордовая жидкость,она текла и текла, пачкая футболку жертвы. Я присела, вернее свалилась на зад,возле бедной Катрин и закричала:

– Помогите кто-нибудь, врача, срочно!

На крик открылось одно из окон, высунуласьвсклокоченная мужская голова и непонимающе уставилась на мостовую.

– Месье, вызовите врача.

– Я уже позвонил в полицию.

Где-то вдалеке послышался вой сирены. Катринлежала с открытыми глазами, кровь больше не фонтанировала. Мертва! Каким-тообразом, упав, распорола себе горло. Теперь сюда мчатся полицейские и что же имрассказать? Я вскочила на ноги и побежала с места происшествия.

На улице уже стемнело, когда удалось, наконец,добраться до дома. Таксист не поверил мне на слово и, велев ждать в машине, сампозвонил в дверь. Открыла Оля. Через секунду она расплатилась, и я наподкашивающихся ногах вылезла из машины.

Невестка в изумлении уставилась на меня:

– Боже, ты где была?

– Ездила покупать Аркадию подарок,

– Ну и что? Побывала на бойне и приобрелав качестве презента сырую печень?

Погляди в зеркало!

Пришлось поглядеть. Бесстрастное стеклоотразило кошмарную фигуру. Волосы всклокочены, тушь и помада размазаны по лицу,на колготках зияют дыры. Светло-желтый костюм покрыт кровавыми пятнами, рукипочернели от грязи,

– Нет, отвечай сейчас же, где была? –настаивала Одя.

Я беспомощно молчала, ну не пугать жебеременную жуткой правдой. Положение спасли собаки. Они парочкой вбежали вхолл, Снап тащил в зубах Хучика. Увидев меня, ротвейлер разинул пасть и завыл вголос. Меланхоличный Федор Иванович остался лежать на ковре, глядя на меня вовсе свои выпученные глазки. Питбуль тоже поглядел на меня как-то робко, потомбоком приблизился, обнюхал юбку и, задрав ногу, пописал прямо на подол.

– Вот, – радостно сказала Оля, – теперькартина завершена полностью. Ты настолько чудесно выглядишь, что Банди решил:перед ним мусорный бачок.

Я проснулась от яркого света. В незанавешенноеокно глядела беспросветная ночь. Не успела я сообразить, что происходит, какпрямо на одеяло шлепнулась пара элегантных лодочек.

– Что это? – раздался голос неизвестнооткуда взявшегося Жоржа.

– Мои туфли.

– А это?

Следом полетела сумочка,

– Да, черт побери, что происходит. Зачембудить человека посреди ночи! Это моя сумка.

– А теперь изволь ответить, каким образомэти так называемые аксессуары оказались без тебя на улице… возле трупа КатринДюруа?

Сказать было нечего. Жорж навис надо мной инеожиданно спокойно продолжил:

– Должен буду задержать тебя по обвинениюв убийстве.

– Что ты несешь, какое убийство?

– Мать, прошу, расскажи правду, – сказалАркадий.

И тут я увидела, что в спальне столпилисьдомашние. Оксанка, Оля, Наталья, Маня , Дима – все с заспанными лицами, вхалатах. Особенно рассмешил Денька, ни за что бы не поверила, что он спит впижаме, украшенной картинками из мультика про Симпсонов. Итак, все здесь и,выстроившись свиньей, идут на меня войной.

– А что, разрешается проводить допрос вночное время?

Жорж побагровел и стал удивительно похож наХучика.

– Мать, кончай базар, – взорвалсяАркадий.

– Тебя могут посадить в Сантэ, – встрялаНаталья.

– За что это?

Жорж вытащил из кармана блокнот:

– Вот показания Андрэ Сила, 57 лет,француза, проживающего на улице… дом два, квартира семь.

И он начал читать:

– "Вечером услышал на улице крики.Выглянул в окно и увидел, как дерутся две женщины. Одна хватала другую за ногу.Несколько минут они боролись, потом та, что нападала, повернула жертву на спинуи отрезала ей голову. Пока вызывал полицию, убийца убежала".

Я села на кровати:

– Но он же кретин, идиот. Как толькотакое могло прийти в голову? Катрин сама упала и чем-то распорола горло. Жорж закивалголовой:

– Согласен, согласен. Свидетеля немногозанесло. Мы это поняли, когда увидели, что у Дюруа прострелена яремная вена.

– Прострелена?

Я вспомнила хлопок, предшествующий падениюбедной женщины.

Комиссар сел в кресло, домашние столпилисьвокруг него.

– Теперь представляете мое изумление,когда полицейские сначала принесли туфли, а затем сумочку с документами Даши.Счастье, что бригада ее великолепно знает, и все поняли, что мадам опятьизображает из себя Эркюля Пуаро.

– Расскажи быстренько все, – сказалаНаташка.

Я вздохнула и стала каяться. Друзья иродственники слушали раскрыв рот. Комиссар неодобрительно покашливал. Наконецрассказ иссяк. Жорж трубно высморкался, сложил платок и торжественно произнес:

– Теперь всем понятно, что выпускать издома эту Шерлоку Холмсицу просто нельзя. В этой истории и так уже куча трупов,и очень не хочется, чтобы следующим оказался Дашин.

Итак, меня посадили под домашний арест. Вособенности возмущался Аркадий, когда узнал, что моя машина простояла всю ночьвозле "Макдоналдса".

– Ну ты даешь, – кипел он, – пошлаотдаваться своей пагубной страсти: поеданию жутких котлет. А потом заняласьчастным сыском и забыла все на свете.

– Да, – неожиданно подтявкнул Дима, – этоужасно безответственно.

Я в изумлении поглядела на нашего нахлебника.До сегодняшнего дня он не отваживался меня критиковать.

29 сентября потекло своим чередом. Справилидень рождения Аркашки, он тактично промолчал, получив от меня в подарок лишьсладкий поцелуй. К вечернему чаю и торжественному выносу торта прибыл Жорж.

Луи испек что-то невероятное: трехэтажныйкремовый торт, украшенный сахарной фигуркой с табличкой "Аркадий".