— Вот теперь мы можем побеседовать, правда? Нам предстоитподумать, кто бы мог совершить преступление.

— Лавиньи, Меркадо, Эммет или Рейтер? — спросил Райли.

— Нет, нет — это версия номер три. А я хотел бысосредоточиться на версии номер два. Оставим на время вопрос о таинственноммуже и его брате, явившихся из далекого прошлого. Давайте подумаем, кто изчленов экспедиции имел средства и возможность совершить убийство, кто скореевсего мог это сделать.

— А я-то думал, эта версия не слишком занимает ваши мысли.

— Ничуть не бывало. Но что ж вы думаете, неужели я вовселишен деликатности, — укоризненно сказал Пуаро. — Мог ли я в присутствиидоктора Лайднера обсуждать мотивы, приведшие к убийству его жены одним из егоколлег? Это было бы вопиющей бестактностью. Пришлось делать вид, что я всемуверю. Верю, что жена его была очаровательна и что все просто обожали ее!

Но ведь на самом деле ничего подобного не было. Здесь мыможем быть безжалостными и нелицеприятными, можем говорить то, что думаем.Здесь нам не надо щадить ничьих чувств. Надеюсь, мисс Ледерен поможет нам. В еенаблюдательности я не сомневаюсь.

— О, право, не знаю… — сказала я.

Доктор Райли протянул мне тарелку с горячими ячменнымилепешками. “Подкрепитесь”, — сказал он. Лепешки были ужасно вкусные.

— Ну что ж, начнем, — улыбнулся мне мистер Пуаро. —Расскажите, мисс Ледерен, как член?? экспедиции относились к миссис Лайднер.

— Но я ведь была там всего неделю!

— Вполне достаточно для человека с вашим умом. Медицинскиесестры обычно на лету все хватают и обо всем имеют собственное мнение. Начнемхоть с отца Лавиньи, например?

— Право, не знаю, что и сказать. Они с миссис Лайднер,похоже, любили поболтать. Но обычно говорили по-французски, а я не сильна внем, хотя девочкой учила его в школе. Кажется, они рассуждали главным образом окнигах.

— Выходит, у них были дружеские отношения, так?

— Пожалуй что так. Но в то же время иной раз миссис Лайднеркак будто озадачивала его, и, кажется, это его раздражало. Не знаю, понятно лия объясняю?

И я рассказала о разговоре, который состоялся у нас с отцомЛавиньи в день моего приезда, когда он назвал миссис Лайднер “опаснойженщиной”.

— Очень интересно, — пробормотал мосье Пуаро. — А она? Каквы считаете, что о нем думала она?

— Трудно сказать. Вообще, трудно было понять, что миссисЛайднер думала о людях. Кажется, он тоже ее удивлял. Помню, она сказала как-тодоктору Лайднеру, что он совсем не похож на тех священников, которых ейприходилось встречать раньше.

— Ох уж этот отец Лавиньи… — улыбнулся доктор Райли —Дорогой друг, — обратился к нему Пуаро. — Ваши пациенты видимо совсем васзаждались. Не хватало, чтобы по моей вине вы пренебрегли вашимипрофессиональными обязанностями.

— Пациенты? Да. Полная больница, — ответил док тор Райли.

Затем он поднялся, сказал, что намек понял, засмеялся ивышел из комнаты.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил Пуаро. — Теперь унас состоится интереснейший разговор tete-a-tete. Однако не забывайте про чай.

Он передал мне тарелку с сандвичами, налил еще чаю. Какое унего приятное обхождение!

— Ну что ж, давайте продолжим. Вы мне расскажете о вашихвпечатлениях. Как по-вашему, кто не любил миссис Лайднер?

— Видите ли, это мое личное мнение, и мне бы не хотелось,чтобы оно стало достоянием гласности.

— На этот счет можете быть спокойны.

— Так вот, по-моему, миссис Меркадо явно ее ненавидела!

— О! А мистер Mept-адо?

— Он был немного в нее влюблен. Мне кажется, женщины, заисключением собственной жены, не балуют его своим вниманием. А миссис Лайднербыла так приветлива со всеми и всегда с интересом выслушивала все, о чем ейговорили. Мистеру Меркадо, бедняге, это, по-моему, кружило голову.

— А миссис Меркадо.., ей это не нравилось?

— Она отчаянно ревновала, вот и все. С семейными парамивсегда надо держать ухо востро, это точно.

Я могла бы рассказать вам поразительные истории. Вы даже непредставляете себе, что может взбрести женщине в голову, когда дело касается еемужа.

— Уверен, вы не ошибаетесь. Стало быть, миссис Меркадоревновала? И ненавидела миссис Лайднер?

— Однажды я поймала ее взгляд — по-моему, она готова былаубить миссис Лайднер… О, Господи! — Я осеклась. — Правда, мосье Пуаро, я нехотела сказать.., то есть ни на минуту…

— Да, да. Прекрасно понимаю. У вас это просто с языкасорвалось. К месту, надо сказать! А миссис Лайднер не тревожила такаявраждебность?

— Нет, не думаю, — поразмыслив, ответила я. — По-моему, ееэто совсем не трогало. Даже не знаю, замечала ли она это. Я хотела былонамекнуть ей.., но потом передумала. Слово — серебро, молчание — золото, вотчто я вам скажу.

— Не сомневаюсь, вы поступили очень мудро. Как проявлялисьчувства миссис Меркадо? Не могли бы вы привести несколько примеров?

Я пересказала ему наш разговор на крыше.

— Стало быть, она упомянула о первом браке миссис Лайднер, —задумчиво сказал Пуаро. — Может быть, вы помните, когда она говорила об этом,не показалось ли вам, что она пытается выяснить, не имеете ли вы иной версии?

— Вы думаете, она все знала?

— Не исключаю. Она могла писать анонимные письма и устроитьэтот спектакль с рукой, да и все остальное тоже.

— Мне и самой это приходило в голову. По-моему, такая местьвполне в ее вкусе.

— М-да. Она действует довольно жестоко, я бы сказал. Правда,на хладнокровное, варварское убийство она едва ли пойдет.., если, конечно, не…— Он помолчал. — Странно, что она сказала нам эту фразу: “Я знаю, зачем выздесь”. Что она имела в виду?

— Не представляю, — честно призналась я.

— Она подозревала, что причина вашего появления здесь совсеминая, не та, о которой всех оповестили. Какая же? И почему это должно задеватьлично ее, миссис Меркадо? И еще — помните, в день вашего приезда за чаем, онатак и пожирала вас взглядом. Странно!

— Миссис Меркадо не леди, мосье Пуаро, — холодно заметила я.

— Это, мисс Леденер, оправдание, но не объяснение.