Я была так ошарашена, что слова не могла вымолвить. ДокторРайли, как мне показалось, от души позабавился.

— Пикантная история — медицинская сестра отправляет на тотсвет своих пациентов, — шепнул он мне.

Я смерила его уничтожающим взглядом. А доктор Лайднернастаивал на своем:

— Только не Эммет, мосье Пуаро. Его надо исключить.Вспомните, ведь эти десять минут он провел со мной на крыше.

— И тем не менее мы не вправе его исключить. Он могспуститься, убить миссис Лайднер и только потом позвать мальчика. А когда онпосылал Абдуллу к вам наверх, разве не мог он в это время совершить убийство?

— Бред какой-то! — пробормотал доктор Лайднер, тряхнувголовой. — Странно, в высшей степени странно.

— Да, вы правы, — подхватил, к моему удивлению, Пуаро. — Этоочень странное преступление. С таким не часто сталкиваешься. Как правило,преступления примитивны и.., корыстны. А тут совсем другое дело, тутнезаурядное убийство. Да ведь и ваша жена, доктор Лайднер, была, кажется, незауряднаяженщина.

Ну, не в бровь, а в глаз! Я просто ахнула.

— Что, я не ошибся, мисс Ледерен? — спросил Пуаро.

— Расскажите мосье Пуаро, какой была Луиза, — тихо попросилдоктор Лайднер. — Вы ведь не предубеждены против нее.

— Она поражала своей красотой, — искренне вздохнула я. —Невозможно было не восхищаться ею и все время хотелось сделать ей что-топриятное. Прежде я никогда не встречала таких, как она.

— Благодарю вас, — проговорил доктор Лайднер и улыбнулсямне.

— Очень ценное свидетельство из уст незаинтересованногочеловека, — вежливо сказал мистер Пуаро. — Итак, продолжим. В списке подзаголовком “Средства и возможности” у нас семь имен. Мисс Ледерен, миссДжонсон, миссис Меркадо, мистер Меркадо, мистер Рейтер, мистер Эммет и отецЛавиньи.

Он опять покашлял. Я замечала, что иностранцы и кашляюткак-то не по-людски.

— Допустим на минутку, что верна третья версия. А именно:первое — убийца Фредерик или Уильям, и второе — он член экспедиции. Сравнив обасписка, мы сужаем круг подозреваемых до четырех. Отец Лавиньи, мистер Меркадо,Карл Рейтер и Дэвид Эммет.

— Отца Лавиньи надо исключить, — решительно заявил докторЛайднер. — Он из карфагенского ордена “Peres Blanes”.

— И борода у него самая что ни на есть настоящая, — вставилая.

— Мисс Ледерен, — сказал Пуаро, — порядочные преступникиникогда не носят фальшивой бороды!

— Почему вы знаете, что он порядочный? — спросила я свызовом.

— Не будь он порядочный, я бы давно уже знал всю правду, а япока ничего не понимаю. Какая самонадеянность, подумала я.

— Во всяком случае, — сказала я, возвращаясь к вопросу обороде, — чтобы отрастить такую, нужно довольно много времени.

— Здравое соображение, — заметил Пуаро.

— Но это же смешно.., просто смешно, — раздраженно заговорилдоктор Лайднер. — И отец Лавиньи, и мистер Меркадо — известные ученые. Их всезнают уже много лет.

Пуаро повернулся к нему.

— Вы не хотите видеть очевидных вещей. Не принимаете вовнимание одно весьма существенное обстоятельство. Ведь если Фредерик Боснержив, он все эти годы чем-то занимался. Чем? То, что он носит другое имя, —очевидно. Как и то, что он мог сделать карьеру.

— В качестве монаха ордена “Peres Blanes”? — спросил ссомнением доктор Райли.

— Согласен, звучит немного не правдоподобно, — призналсяПуаро. — Но мы не должны сбрасывать со счетов такую возможность. Правда, у насимеются в запасе и другие версии.

— Молодые люди? — подхватил Райли. — Если хотите знать моемнение, на первый взгляд можно заподозрить только одного из них.

— Кого же?

— Карла Рейтера. Вообще говоря, ничего дурного о нем нескажешь, но, учитывая данные обстоятельства, не следует забывать, что у негоподходящий возраст, у него немецкое имя, он здесь впервые, и, наконец, у негоимелись все условия… Ему надо было только выйти из фотолаборатории, пересечьдвор, совершить свое черное дело и, пока двор пуст, вернуться обратно. А еслибы кто-то заглянул в лабораторию и увидел, что его там нет, он всегда мог бысказать, что был в темной комнате. Я ни на чем не настаиваю, но уж еслиподозревать кого-либо, то, несомненно, именно его.

Мосье Пуаро, который, казалось, не разделяет уверенностидоктора Райли, глубокомысленно покачал головой.

— Да, — сказал он с сомнением в голосе, — подозрения впервую очередь падают на него, но все не так-то просто. Давайте вернемся кэтому разговору позже. А сейчас я бы хотел, если можно, осмотреть местопреступления.

— Разумеется. — Доктор Лайднер пошарил у себя в карманах ивзглянул на доктора Райли. — Ключ взял капитан Мейтленд.

— Мейтленд отдал его мне, — сказал Райли, доставая ключ. —Ему пришлось уехать — опять что-то там с курдами.

— Вы не против.., если я не.., может быть, мисс Ледерен… — струдом проговорил доктор Лайднер.

— Конечно, конечно, — пришел ему на помощь Пуаро. — Я оченьпонимаю. Менее всего мне хотелось бы тревожить вас без надобности. Если выбудете столь любезны, мисс Ледерен, и проводите меня…

— Непременно, — сказала я.

Тело миссис Лайднер увезли в Хассани для вскрытия, а востальном в комнате ее ничего не переменилось. Здесь было так мало вещей, чтополиция быстро все осмотрела.

Справа от двери стояла кровать. Напротив входа — двазапертых на засовы окна, глядящих на дорогу и поле. Между ними — простойдубовый стол с двумя выдвижными ящиками, который служил миссис Лайднертуалетным столиком. Слева от входа на крючках, вбитых в стену, висела одежда вхолщовых мешках и стоял сосновый комод, а сразу у двери — умывальник. Серединукомнаты занимал большой дубовый стол с чернильницей и промокательной бумагой.На нем же лежал и кожаный чемоданчик, тот самый, в котором мадам Лайднерхранила анонимные письма. На окнах висели короткие занавески из белой воранжевую полоску ткани местного производства. Пол каменный, кое-где коврики изкозлиных шкур — два узеньких коричневых с белым лежали у окон и передумывальником, а один побольше и получше качеством, белый с коричневым, — междукроватью и большим столом.

В комнате не было ни стенных шкафов, ни алькова, ни длинныхзанавесок — словом, ничего такого, где можно было бы спрятаться. Кроватьпростая, железная, накрытая стеганым ситцевым одеялом. И только три подушкипоражали своей роскошью — пышные, из легчайшего пуха. Таких подушек ни у кого,кроме миссис Лайднер, не было.