– Элизабет, пожалуйста... не надо... – Ему было тяжело,что он не может сказать ей то же самое. – Не делай этого.

– Но почему? И я считаю, что была права тогда, напляже. Думаю, мы вдвоем сможем достичь очень многого.

Он рассмеялся и провел рукой по волосам.

– Я из тех, кто сам выбирает себе цель, малышка, икогда сделаю это, я обязательно дам тебе знать.

– Правда? – Она ласково посмотрела на него, и онподошел к ней.

– Обязательно. – Он притянул ее к себе и поцеловал. Онабыла так хороша, что ему хотелось соблазнить ее, хотя бы для того, чтобыдоказать, кто из них хозяин, а кто подчиненный, показать, что иногда он можетиметь власть над Элизабет Барклай. Но его план опять провалился. Находиться вее объятиях – все равно что играть с огнем, и он так и не понял, кто когособлазнил. Он знал, что они занялись любовью, и ему это понравилось. Онаотдалась ему с жаждой и страстью, и он вдруг понял, что испытывает невероятноеудовлетворение от того, что может иметь над ней хоть какую-то власть, пустьдаже только в постели. Она оказалась великолепной партнершей, и ему не надобыло спрашивать, чтобы понять – она не девственница.

Элизабет отвезла его в аэропорт, и там он долго смотрел нанее, не зная, что делать дальше. Ему нужно время, чтобы все обдумать. Емухотелось поскорее оказаться в Нью-Йорке.

– Я вернусь в колледж на следующей неделе.

Он нежно поцеловал ее и, почувствовав желание, разозлился насебя, что даже на минуту позволил ей вновь обрести над собой власть. Да,несомненно, она сильнее его почти во всех отношениях.

– Я позвоню тебе.

Подойдя к самолету, он обернулся и помахал ей рукой. Пока спускалитрап, он все смотрел на нее, стоящую в толпе провожающих в летнем платье иогромной шляпе. Она не спускала с него глаз до тех пор, пока самолет неподнялся в воздух. Спенсеру казалось, что теперь он никогда не сможетизбавиться от нее. Но он уже не был уверен, что ему этого хочется. Может быть,она права. Может быть, она действительно поможет найти ему именно то, чего онхочет. Он уже не был уверен ни в чем. Когда самолет приземлился в заснеженномнью-йоркском аэропорту, он понял, что будет скучать без нее.

В этом году Рождество на ранчо было просто угнетающим –первое Рождество без Тэда. Всем казалось, что веселье умерло вместе с ним.Бекки с детьми провела у них в доме весь день, а Том появился только к обеду,совершенно пьяный, и принялся открыто разглядывать Кристел. Когда он опятьушел, Бекки разрыдалась и заявила, что Кристел специально флиртует с ее мужем.Кристел пришла в ужас от этого, не смогла найти слов, чтобы сказать сестре, какона его ненавидит.

На следующий день они всей семьей пошли в церковь. Матьгорько плакала о муже, которого потеряла, и о том, как изменилась их жизнь сего смертью. Кристел пела в хоре вместе с монахинями. Потом Уайтты отправилисьдомой, и Кристел тихонько улизнула, чтобы отнести подарки Бойду и Хироко.Малышке Джейн исполнилось восемь месяцев, и она ползала по гостиной Бойдов ипыталась с радостным гугуканьем забраться Кристел на колени, пока они все троес улыбками наблюдали за ней. У Бойдов в углу стояла рождественская елка, иКристел раздала всем подарки: в первый раз она связала свитер и подарила егоХироко, Бойду – шарф, а Джейн вручила куклу, которую малышка тут же радостнообняла. Только здесь для Кристел наступило настоящее Рождество. Этот домнаполнен теплом и добротой сердец, в отличие от злости и недоговорок ее родногодома. Бекки знала, что Том изменяет ей, до нее дошли слухи о нем и ДжинниВебстер. Но, казалось, она готова была обвинять во всем Кристел, повторяя времяот времени, что сестра строит глазки ее мужу. Оливия, соглашаясь с ней, не разговорила, что Кристел пытается соблазнить Тома, и девушка плакала от обиды вответ на ее слова. Она не делала ничего, чтобы вызвать с их стороны такиеподозрения, но была бессильна доказать это им обеим.

Даже Джед отвернулся от нее. Кто-то из друзей сказал ему,что она ходит в гости к Бойду и его жене, и он не раз грозился рассказать обэтом матери. Казалось, что ненависть, как густой туман, с каждым днем всесильнее обволакивает Кристел.

– Не представляю, что я им всем сделала, – плакала онакак-то вечером в доме у Бонда. Для нее это был ужасный день, казалось, что вседомашние прямо-таки ополчились против нее. – Ну почему они меня так ненавидят?– Она всегда делала то, что ей говорили, никогда не отлынивала от работы, почтиникогда ни с нем не спорила, и все-таки они все изо всех сил старались сделатьее несчастной.

– Потому что ты отличаешься от них, – спокойно ответилБойд и посмотрел на Хироко, державшую малышку. – Ты выглядишь иначе, думаешьиначе. Ты никогда не была такой, как они.

Теперь у нее нет и отца, который всегда защищал ее. Онапонимала, что Бойд говорит правду, но никак не могла поверить в это. Разве онакогда-нибудь делала им плохое? Никогда. Но она уродилась слишком красивой. Онапохожа на дикую розу, выросшую среди бурьяна, и этот бурьян в конце концовдолжен заглушить ее.

Она шмыгнула носом, подумав об этом. Совершенно невыносимооставаться с ними, но ей некуда пойти. Бойд и Хироко, так же как и самаКристел, прекрасно знали об этом. Единственное, что она могла сделать, – этоуехать из долины, но ей хотелось сначала закончить школу. Она пообещала этоотцу. Она все еще мечтала о Голливуде, но сейчас слишком рано приступать квыполнению этого плана. Если она хочет чего-нибудь добиться, ей непременно надозакончить школу. Она знала, что сделает это. Она не допустит, чтобы ее мать илиТом Паркер распоряжались ее жизнью. В ее натуре было много от отца. Ничего, онапотерпит. Она уже решила, что, как только закончит школу, тут же уйдет от них.Она еще не знала, куда отправится, но была твердо убеждена, что ей придетсяпокинуть долину. Конечно, понадобятся деньги, но теперь, когда нет отца,несмотря на то что она очень любит это место, ей надо уходить. Она понимала,что ей следует исчезнуть прежде, чем кто-нибудь из них сделает с ней что-нибудьнепоправимое. А для того чтобы выполнить этот план, нужны были деньги.

В январе она пошла в город и устроилась там на работуофицианткой. Это привело ее мать в бешенство. Она называла ее потаскухой ишлюхой, говорила, что она пошла туда работать только ради того, чтобывстречаться с каким-нибудь кобелем. Иногда в кафе заходил ее зять, и тогдадевушке приходилось несладко. Она старалась уйти на кухню, чтобы вымыть посуду.Посетителям она нравилась, и они платили ей щедрые чаевые. Но с другой стороны,многие к ней цеплялись и делали различные «заманчивые» предложения. Кристел же,разыграв из себя дурочку, могла отшить любого, что нравилось хозяину. Он всегдаследил за тем, чтобы кто-нибудь из клиентов не зашел слишком далеко. По егомнению, она была хорошей девушкой, и к тому же он был всегда высокого мнения оее отце. А вот Тома Паркера он презирал, ему не нравилось, что он постояннодразнит Кристел. Он не раз советовал девушке держаться от него подальше,особенно когда тот пьяный. Много раз хозяин сам отвозил ее домой и следил затем, чтобы она благополучно добралась до ранчо. Девушка копила заработанныеденьги и прятала их под кроватью. К концу апреля у нее уже было четыре сотнидолларов. Это билет до Голливуда, ее путь к свободе, она дорожила этимиденьгами больше жизни и пересчитывала их по ночам при лунном свете при запертойдвери. Она уже начала считать дни, оставшиеся до того момента, когда она сможетуехать. Их оставалось немного. Но каждый день казался вечностью.