Ужин подходил к концу. Когда Марсенда поднялась, РикардоРейс предупредительно отодвинул ce стул, пропустил ее вместе с отцом вперед, ивсе трое замешкались, в их словах и движениях засквозила нерешительность —пройти ли в гостиную или нет — но Марсенда сказала, что поднимется к себе вномер, голова разболелась. Завтра, вероятно, мы с вами уже не увидимся, мы раноуезжаем, произнесла она, потом эти же слова повторил отец, и Рикардо Рейспожелал им счастливого пути. Может быть, через месяц вас здесь еще застанем. Аесли нет, оставьте ваш новый адрес, добавил нотариус. Теперь, когда всесказано, Марсенда уйдет к себе — по причине или под предлогом мигрени, РикардоРейс еще не знает, чем займется, а доктор Сампайо куда-то собирается.

Вышел из отеля и Рикардо Рейс. Побродил по улицам,разглядывая киноафиши, посмотрел, как играют в шахматы — белые выиграли — акогда покидал кафе, пошел дождь. Вернулся на такси. Вошел в номер и увидел, чтопостель не раскрыта, и вторая подушка так и осталась в шкафу. У порога моейдуши на мгновенье останется смутное чувство вины, посмотрит на меня мельком ипойдет дальше, улыбаясь неизвестно чему, пробормотал он себе под нос.

* * *

Человек должен прочесть все, или немногое, или сколькосможет, а большего от него с учетом быстротечности жизни и присущего мирумногословия и не требуется. Начать следует с тех книг, которые никого не должныминовать — в просторечии именуются они учебниками, словно не все книгичему-нибудь да учат — и свод их меняется в зависимости от того, к какомуисточнику познания намерены мы припасть, и от того, кто поставлен следить затечением его, так что в этом смысле в чем-то сходимся мы с Рикардо Рейсом,выучеником иезуитов, хоть учили нас разные учителя в разное время. За нимиследуют склонности отрочества, настольные книги, внушающие страсть пылкую, номимолетную, юный Вертер, склоняющий к самоубийству или помогающий убежать отнего, затем — серьезное чтение зрелых лет, и можно сказать, что мы все подостижении определенного возраста читаем приблизительно одно и то же, ноотправной пункт никогда не потеряет своего значения, и есть одно огромноепреимущество, распространяющееся на всех живых, на всех, кто пока еще пребываетв мире сем: мы можем почерпнуть из книг то, чего до срока скончавшимся узнатьне довелось и не доведется никогда. Вот лишь один пример: бедному АлбертоКаэйро, упокоившемуся в девятьсот пятнадцатом, не суждено было прочесть ни«Псевдоним» — одному Богу известно, велика ли потеря — ни творения ФернандоПессоа, ни оды Рикардо Рейса, который тоже переселится в мир иной, недождавшись, пока Алмада Негрейрос[23] опубликует свой труд. И как тут невспомнить забавное происшествие с месье Лапалисом, который еще за четверть часадо смерти был жив-здоров, как бойко уверяет шутейная французская песенка, недавая себе труда на минутку задуматься и загрустить при мысли о том, что ужечерез четверть часа после смерти был он совершенно мертв. Но — не будемотвлекаться! Всем воспользуется человек — нарекаю его Заговором — и никакогоущерба

не причинит ему то, что время от времени придется емуспускаться с заоблачных высот, на которых привык он пребывать, спускаться, дабыпосмотреть, как вырабатывается общественное мнение, как мнет оно общество, ибо расхожимипонятиями, а никак не воззрениями Цицерона или Спинозы, живет народ вповседневности своей. И тем более, тем гораздо более, что имеется у насрекомендация Коимбры, настоятельный совет: Прочтите «Заговор», мой друг, тамсодержатся здравые мысли, а плодотворная доктрина с лихвой окупает огрехи языкаи слабости композиции, а Коимбра плохого не посоветует, этот город всем городампрофессор, там плюнешь — в бакалавра попадешь. На следующий же день РикардоРейс приобрел упомянутую книжицу, принес ее в отель и развернул покупку лишь вномере, где никто не мог его над ней увидеть, но заметим, что не всякая тайнаяи скрытная деятельность заслуживает названия «подпольной»: порою онапроистекает всего лишь от того, что человек, стесняясь иных своих действий, нежелает предаваться порочным усладам, ковырять в носу, вычесывать перхоть припосторонних, и сказанное в равной степени относится и к бранию в руки этойкниги, на переплете которой изображена женщина в плаще и берете, идущая поулице, где стоит тюрьма, как явствует со всей очевидностью из решеток на окнахи караульной будки, для того и помещенных на обложку, чтобы ясно было, какаяучасть ждет заговорщиков. Ну, стало быть, сидит Рикардо Рейс у себя в номере,удобно устроившись на диване, а на улице и в мире льет дождь, словно бы небосделалось морем, бесчисленными капельками изливающимся на землю: повсюду лужи,разрушение, голод, однако книжица эта расскажет, как устремилась душа женщины вблагородный крестовый поход, взывая к разуму и национальному чувству всех, когозатронули тлетворные (sic!) идеи. Женщины щедро наделены этими дарованиями:может быть, высшие силы надеялись уравновесить таким образом иные,противоположные и более свойственные слабому полу, которыми он прельщают,смущают и губят наивные души потомков Адама» Уже прочитано семь глав,перечислим их поименно, для вашего сведения — «В канун выборов», «Революция безвыстрелов», «Легенда о любви», «Праздник Царицы Небесной», «Студенческаязабастовка», «Заговор», «Дочь сенатора», и на последней — на главе, а не надочери — остановимся поподробней: рассказывается в ней, как некийюноша-студент, крестьянский сын, за мальчишеский проступок угодил в тюрьму, итогда вышеупомянутая дочка сенатора, движимая патриотическим порывом, объятаяжаром самоотречения, горы свернула ради того, чтобы вызволить его иззаключения, что, впрочем, не стоило ей такого уж труда, ибо она пользоваласьбольшим уважением и влиянием в высших правительственных сферах, к вящемуудивлению того, кто подарил ей жизнь — сенатора от демократической партии, нынеставшего посмешищем: не дано отцам знать, к чему готовят они своих дочерей. Этаже дочка, уподобясь Жанне д'Арк — ну, чуть пожиже, разумеется, — говорит так:Два дня назад вас, папа, арестовали, я дала честное слово, что вы, папа, небудете уклоняться от ответственности, и гарантировала, кроме того, что вы,папа, больше не будет принимать участие в заговорах, вот она, дочерняя любовь,до слез трогает, до костей пробирает, в такой короткой фразе трижды встречаетсяслово «папа», и преданная девица продолжает: Завтра можете прийти на тайнуюсходку, никто вас не тронет, ручаюсь вам, потому что знаю, знает о вашемсборище и полиция, но теперь это уже не имеет никакого значения. Благородная,милосердная полиция у нас в Португалии.

Рикардо Рейс захлопнул книгу, прочитанную так быстро — нетуроков лучше тех, которые формулируются кратко, усваиваются крепко и разят какудар молнии: Чушь собачья! — сказал он, за все отплатив этим восклицаниемдоктору Сампайо, и в это мгновение ему стало нестерпимо тошно, опротивел весьмир — нескончаемый дождь, отель, брошенная на пол книга, нотариус, Марсенда —но Марсенду он тотчас, сам не зная почему, исключил из этого синодика, можетбыть, просто приятно спасти что-нибудь, так иногда на развалинах мы, привлеченныеформой деревянного или каменного обломка, подбираем его с земли, а потом нам нехватает мужества отшвырнуть его, и мы суем его в карман, так просто, ни длячего, или же от смутного сознания своей ответственности, Бог весть, из чеговозникшей и на что направленной.