Через год-два Чариз пришлось бы жить в семье обнищавшегоаристократа, не получив от брака ничего, кроме титула, настольконезначительного, что он не мог даже сравниться с самым низким титулом из тех,которыми обладал Стивен. У Стивена не было намерения жениться на Чариз, но онмог бы предложить ей роскошное содержание при условии, что они по-прежнемубудут наслаждаться обществом друг друга до тех пор, пока она не поймет смыслаего предложения…

Пока не поймет смысла…

Боже, до чего он дошел! Стивену стало не по себе. ЧаризЛанкастер — девственница и уж никак не куртизанка. Она слишком наивна, чтобыпонять, что влечет за собой такая связь, да и слишком молода для такого, какон, пресыщенного жизнью мужчины.

К счастью, в своих пороках он еще не достиг той грани,переступив которую можно решиться на нечто подобное, не окончательно потерялсовесть, чтобы сделать порядочную девушку своей любовницей со всеми вытекающимиотсюда последствиями. Нет, он не пал так низко, чтобы через две недели послегибели жениха, в которой он сыграл не последнюю роль, посягнуть надевственность его невесты. Он был уверен, что за последние годы растерял всесвои идеалы, но не знал, что лишился заодно и рассудка.

Чувствуя себя полным идиотом, Стивен решил ограничитьсяролью временного опекуна Чариз и впредь относиться к ней только по-дружески,иногда развлекать, но главное — избавить ее от своих ухаживаний и сделать все,чтобы она чувствовала себя здесь в полной безопасности.

Она думает, что они помолвлены, но он-то, черт возьми, знаетправду и впредь должен помнить об этом!

Слава Богу, у него нет амнезии. Вполне достаточно одной надвоих.

Стивен всей душой желал Чариз скорейшего выздоровления, в товремя как чувство вины перед ней из-за гибели ее жениха постепенно утратилосвою остроту. Такая девушка заслуживала лучшей участи. Что мог дать ей Берлтон,этот обнищавший мальчишка? Ровным счетом ничего. А она была создана дляроскоши.

Подсознательно он понимал, что его долг найти ей достойногомужа, но сейчас ему не хотелось думать об этом, портить себе настроение. Сейчасон жаждал провести остаток вечера с Шерри, к их обоюдному удовольствию.

Размышляя о том, с каких это пор он стал заботиться опопавших в беду девушках, причем только огненно-рыжих, Стивен стоял посредигостиной, готовый исполнить свои обязанности опекуна и самым добросовестнымобразом развлекать гостью.

В остальной части дома было темно и тихо, словно в могиле.

Сунув руки в карманы, Стивен медленно оглядел все четыреугла пустой комнаты в надежде, что в одном из них вдруг появится Шерри или нахудой конец кто-нибудь из слуг. Но никто не появился, и Стивен устремилсявперед, сам не зная, то ли отправиться спать, то ли разбудить вдруг ставшую нерадивойприслугу. Он уже потянулся к колокольчику, как вдруг откуда-то из задней частидома до него донеслось пение, и, озадаченный, Стивен пошел на этот едваразличимый звук. Его шаги эхом разносились по холлу, из которого он повернул вдлинный коридор, соединявший переднюю и заднюю части дома. Дойдя до конца, оностановился и, наклонив голову набок, прислушался. Шерри наверняка уже спит,думал он со все нарастающим раздражением, а он вырвался из объятий любовницы имчался к ней, как усердная нянька к ребенку.

Настроение у него окончательно испортилось, и он ужесобрался вернуться, когда со стороны кухни до него донесся веселый голос Шерри:

— Итак, внимание, попробуем еще раз. Мистер Ходжкин, станьтерядом со мной и пойте громче, чтобы я слышала. Готовы?

И слуги хором затянули веселую рождественскую песню,известную каждому малышу в Англии еще со времен средневековья. Так вот,оказывается, куда подевались все слуги! Вместо того чтобы заниматься делом,песни поют! Развлекают Шерри! Стивен в бешенстве бросился в кухню и буквальноостолбенел на пороге при виде открывшегося ему зрелища.

Пятьдесят слуг, все в униформе, выстроились пятью рядамиперед Шерри и старым Ходжкином. Согласно строгой, освященной веками иерархии, впервом ряду должны были находиться старший дворецкий и управляющий. Но Шерри неимела понятия об иерархии, и в первом ряду оказались те, кто умел хорошо петь.Бедный Кольфакс, исполненный величия старший дворецкий, стоял в заднем рядумежду прачкой И горничной, в то время как его Главному сопернику в борьбе запервенство — камердинеру хозяина Дэмсону удалось занять место в первом ряду. АДэмсон, всегда напыщенный и надменный, изображавший из себя джентльмена и редкоснисходивший до разговора с кем-либо, кроме хозяина, стоял рядом с лакеем, обнявего за плечо, и оба с упоением пели, склонив друг к другу головы и возведяглаза к потолку.

Даже при самом пылком воображении трудно было представитьсебе картину более невероятную. Стивен словно прирос к месту, слушая, какгрумы, привратники и лакеи в ливреях в лучших демократических традицияхраспевают вместе с горничными, прачками и судомойками, а управляет имисогбенный старик, помощник дворецкого, и при этом так размахивает руками,словно дирижирует хоровым ансамблем.

Ошеломленный, Стивен не сразу понял, что у Дэмсона, лакея иеще некоторых слуг приятные голоса и что это представление на кухне увлекло егогораздо больше, чем спектакль в театре.

Размышляя, почему вдруг они распевают рождественские песни вразгар весны, Стивен неожиданно услышал голос Шерри, высокий и удивительнокрасивый, присоединившийся к тенорам и баритонам, и у него перехватило дыхание.В некоторых местах приходилось брать низкие ноты, и Шерри делала это с веселойбеспечностью, вызывая улыбку у всех остальных, и тут же без всяких усилийпереходила на самые высокие, и ее дивный голос, звеня и переливаясь, уносилсядалеко за пределы кухни.

Когда песня кончилась, мальчик-слуга лет семи вышел вперед,протянул девушке свою забинтованную руку и, застенчиво улыбнувшись, сказал:

— Спойте еще одну веселую песенку, мэм, тогда у меня рукаперестанет болеть.

Стивен выпятил грудь и уже собрался приказать мальчику недокучать мисс, но его опередил Дэмсон, однако вопреки предположению Стивена,вместо того чтобы одернуть мальчишку, сказал:

— Уверен, что выражу общее мнение, мисс, если скажу, что выподарили нам замечательный вечер, разделив с нами компанию и, осмелюсь сказать,присоединив к нашему хору свой изумительный голос!

Его витиеватая речь вызвала смущенную улыбку у Шерри,которая в этот момент опустилась на корточки, чтобы поправить повязку на рукемальчугана.

— Мистер Дэмсон хотел сказать, — пояснил дворецкий Кольфакс,с презрительным видом поглядывая на камердинера, — что все мы получили огромноенаслаждение от этого вечера, мисс, и были бы крайне признательны, если бы вылюбезно согласились хоть ненадолго продлить это удовольствие.