Когда Паскаль закончила завтракать, в кухню, зевая, вошлаАгата. Сегодня на ней были легинсы ярко-синего цвета, белый полупрозрачныйтоник, украшенный россыпями фальшивых бриллиантов, солнечные очки «Арлекин» изолотистые туфли на платформе толщиной в пару дюймов.

— Доброе утро, — проговорила Агата. — Восколько приезжают ваши друзья?

Ее голос звучал совершенно равнодушно, словно это событие неимело и не могло иметь для нее никакого значения.

— Во второй половине дня, — ответилаПаскаль. — Кстати, вашему мужу придется взять грузовик и поехать со мной ваэропорт. У моих друзей может быть с собой много вещей, а багажник моей машиныне слишком вместителен…

— Вчера Мариус повредил спину. По вашей милости, междупрочим, — перебила ее Агата и, прищурившись, посмотрела на Паскаль. Теперьв ее голосе звучало самое настоящее осуждение, словно это не она, а Паскальбыла горничной. Но Паскаль проигнорировала выпад.

— Но ведь вести машину он может, — отрезала она,раздумывая, не добавить ли несколько слов по поводу манеры Агаты одеваться.

— Возможно, — без воодушевления ответила та, иПаскаль поняла, что от нее требуется. Сунув руку в лежавшую на столе сумочку,она достала пятьсот франков и протянула Агате. И она, и Мариус неплохопотрудились — во всяком случае, судя по всему, им давно не приходилось такнапрягаться, и теперь Агата определенно рассчитывала на компенсацию. Илипремию. Как бы там ни было, лицо Агаты просветлело. — Я думаю, Мариусвсе-таки сможет вести машину, — сказала она почти любезно. — Восколько мадам хотела бы выехать?

— В три часа. По расписанию самолет прилетает в пять,так что, если не произойдет ничего непредвиденного, к ужину мы вернемся.

Ужин Паскаль решила приготовить сама. Она была уверена, чтодрузья не захотят идти в ресторан в первый же день в Сен-Тропе, к тому же имнадо было распаковать и разложить по местам вещи. С готовкой Паскаль справиласьбыстро, и к трем часам все было готово. Чтобы разогреть курицу и картофельноепюре, достаточно было только включить плиту, которую Мариус довольно быстроналадил, разумеется, за дополнительную мзду в размере ста пятидесяти франков.

Выйдя на крыльцо, Паскаль с гордостью оглянулась на дом.Окна сверкали на солнце так, что глазам было больно смотреть, приветливозеленела в обрамлении полевых цветов лужайка, блестела свежей краской садоваямебель, и она с гордостью подумала, что сотворила здесь настоящее чудо. Агатабыла с ней целиком согласна. Как она призналась Паскаль, ее крайне удивило, чтогостья осталась, а не перебралась немедленно в отель. По словам Агаты, в доменикто не жил уже лет восемь.

Когда Паскаль отъехала от крыльца, Агата помахала ей вслед,словно старой подруге, а прыгавшие возле ее ног пудели разразились приветливымлаем. Сегодня горничная была в обтягивающих розовых лосинах, свободнойпрозрачной блузке, сквозь которую просвечивал черный нейлоновый лифчик, и своихлюбимых ярко-красных «небоскребах», но Паскаль благоразумно не стала ничегоговорить. Она надеялась, что друзья быстро привыкнут к экстравагантной манереАгаты одеваться и перестанут обращать на нее внимание. Гораздо более серьезнуюпроблему представляли собаки, от лая которых у Паскаль сразу начинало звенеть вушах, и она попросила Агату держать их в своей комнате, сославшись на то, что уее мужа аллергия на шерсть. Это была неправда, но Паскаль быстро успокоиласебя, подумав, что от шума, который поднимали три пса по любому ничтожномуповоду, у Джона состояние будет похуже, чем при аллергическом насморке.

Дорога от Сен-Тропе до Ниццы была неблизкой, а погода стоялажаркая, и Паскаль буквально изнывала от жажды. Приехав в аэропорт, она первымделом выпила два стакана апельсинового сока. Жажда прошла, но усталость неотступила, и Паскаль подумала, что сейчас она действительно нуждается внастоящем, полноценном отдыхе. Мариус, похоже, считал точно так же. Паскальвидела, как он, купив упаковку баночного пива, развалился на сиденьегрузовичка. Паскаль тоже была не прочь покайфовать, но волнение, которое онаиспытывала перед встречей с друзьями, не давало ей усидеть на месте, и онанервно расхаживала по залу прилета до тех пор, пока не объявили о прибытиирейса из Нью-Йорка.

Самолет компании «Пан-Ам» приземлился точно по расписанию.Моррисоны и Джон летели одним рейсом, но в разных классах: Эрик и Дианапредпочитали бизнес-класс, а Джон из принципа купил билет в салонэконом-класса. Впрочем, в самолете Эрик сразу пришел к другу и немного поболталс ним, чтобы скоротать время. Потом он вернулся на свое место, и Джон,провожавший Эрика до кресла, невольно обратил внимание, как странно смотрела намужа Диана, до этого спокойно листавшая какой-то яркий глянцевый журнал. В ееглазах Джону почудилась отчужденная холодность, чуть ли не враждебность, чтодля Моррисонов было по меньшей мере необычно, но поскольку ни один из них несказал ни слова, Джон не решился задавать вопросы. Вернувшись на свое место всалоне эконом-класса, он скоро задремал, и ему приснилась Паскаль, котораяпрыгала по сцене в балетной пачке, а в руках у нее почему-то была швабра.

А это время Эрик говорил Диане:

— Джон звонил Паскаль. По ее словам, дом выглядитпросто превосходно. Ты рада?

Но Диана не ответила — она продолжала смотреть в журнал, ноне читала.

— Джон говорит, дом — просто чудо! — повторилЭрик, удивленно глядя на нее. — Ты что, совсем меня не слушаешь?

В последние несколько недель Диана колебалась, стоит ейехать или нет, и Эрик был рад, что в конце концов она все же согласиласьотдохнуть с ним в Сен-Тропе. Он уговаривал ее, как мог, но в том, что в концеконцов она сказала «да», никакой его заслуги не было. Их отношения переживалисерьезный кризис, и это было заметно. Сам Эрик не подавал вида, что реагируетна новую ситуацию, но на душе у него скребли кошки. Он чувствовал себявиноватым, хотя и считал — он сделал все, что мог сделать на его месте любоймужчина.

— Я прекрасно слышала, что ты сказал, — ответилаДиана ровным голосом. Джон ушел, и теперь она не считала нужнымсдерживаться. — Я рада, что Паскаль понравился дом, — добавила Диана,на мгновение подняв голову от журнала, но взгляд ее оставался бесстрастным.

— Надеюсь, тебе он тоже понравится, — проговорилЭрик, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче. Он возлагал большиенадежды на этот месяц, который им предстояло провести вместе. И он, и Дианадавно нуждались в отдыхе, к тому же ему казалось, каникулы в Сен-Тропе помогутим снова укрепить отношения, которые дали такую серьезную трещину. Думать так уЭрика были все основания. У них с Дианой было много общего — они любили одни ите же вещи, предпочитали одних и тех же людей и вполне искренне восхищалисьдруг другом, и оттого ему казалось, что примирение произойдет само собой.

Я не знаю, как долго я смогу там пробыть. И пожалуйста, ненадо меня уговаривать, ладно? — сказала Диана. Эрик вздохнул — эти словаон постоянно слышал в течение последних двух недель.