— Да я тоже, того... ночной, как и Волдырь.

Старик помрачнел, услышав о Волдыре, Мрак похлопал его поплечу, по спине, ухитрился незаметно опустить ему в карман золотую монету.Старик и девушка ещё долго смотрели вслед. Когда Мрак повернул за угол, донёссяизумленный вскрик старика, обнаружившего в кармане целое богатство, но впередиуже белела высокая крепостная стена, за ней деревянная мостовая, улицаремесленников, слышался перестук молотков, щелчки натянутой проволоки, изкоторой плетут кольчуги, и Мрак повеселел, ощутив жизнь большого города.

Ещё во сне он ощутил, что голова как будто налита свинцом. Струдом поднял тяжёлые веки. Он поспал всего с полчаса, а мог бы и вовсе неспать, отоспался в пещере на неделю вперёд, но голова отяжелела от спёртоговоздуха, пропитанного нечистотами не меньше, чем в той вонючей таверне. И нетразницы, что там смрад от потных тел и вонючих сапог, а здесь — от душистыхмасел.

Жаба дрыхнет рядом, вид у неё одуревший, пасть распахнула.Наверное, простудилась, нос заложило... Ну да, окна не просто закрыты на ночь,а ещё с этой стороны закрыты плотными занавесками, полотенцами!

Морщась, он толчком распахнул окно, скривился. Ворвался несвежий воздух, а затхлый, нечистый, весь не просто пропитанный нечистотами, абудто наполовину из нечистот, сразу стало гадко дышать, а кожа началапокрываться слизью. Хоть какой-то ветер подул бы, унёс это вонючее облако. Сморя ветер принесёт аромат морской соли, с гор — прозрачную свежесть, откоторой сразу прояснится в голове.

Второй день, подумал он хмуро. Только вторая ночь водворце... даже первая по-настоящему, а у него уже голова идёт кругом. Нет, онне устал от того, что всю ночь пробегал по городу то в личине волка, то вчеловечьей: пока волк бегает — человек отсыпается, и наоборот, но этот спёртыйвоздух, отработанный, которым дышала масса народа, в нем гниль, болезни, всякаягадость...

За спиной заскрипело, словно ветер раскачивал сухое дерево.Не оборачиваясь, он знал, что жаба привстала на постели и следит за нимподозрительно: не играет ли он тайком с её косточкой. Когда он ночью явился ипрятал одежду простолюдина, то услышал за спиной шлёпанье перепончатых лап помраморным плитам и, обернувшись, наткнулся на её подозрительный взгляд.

Чтобы не докучала жутким хрустом, Мрак отобрал кость изабросил в дальний конец спальни на голову роскошной мраморной статуи. Новсякий раз, когда ему приходилось пройти там, жаба, несмотря на лень,поднималась и прыгала следом. Проверяла, не грызёт ли тайком её сокровище.

Ночью она не один час просидела там, на холодном полу,неотрывно глядя на мраморную статую, словно любовалась её совершенством. Внеподвижных выпуклых глазах была терпеливая надежда, что вот косточка спрыгнет,и тогда её можно будет схватить и грызть, грызть, грызть... Нужно только неотводить взгляда, а то она вдруг да улизнёт...

Он вернулся к постели, сел. Отмахнулся от шёлкового шнура скисточкой, тот свисает с шёлковой крыши прямо перед мордой. Шнур упорнозаколыхался, напоминая, что только простолюдины одеваются сами, а знатные особыизволяют позволить слугам одеть, нет, даже облачить себя во что-нибудь ужаснонеудобное. Да и то понятно: одежда удобной должна быть у простолюдина, чтобсподручнее работать, а у знатного человека даже одежда грит о том, что онработать не любит и не умеет, а рожден, значитца, для повелевания ирукойводения.

Знатные сами не одеваются, вспомнил он раздражённо. Кучаслуг причёсывают, туфли надевают, шнурки да портки завязывают. Ему бы тоженельзя самому, да хрен с ними, его ж по голове стукнули, у него всё поменялось.Вон говорят же, что на звёзды не смотрит, дед в нём проснулся. А дед как раз иодевался сам. А кто усомнится, того он отправит к деду, чтобы спросил лично...

Он всё-таки дёрнул за шнур, надо же с чего-то начинать, дверьтут же распахнулась, вошёл свежий и подтянутый Аспард, поклонился. Мрак поймалиспытующий взгляд начальника дворцовой стражи.

— Здорово, — сказал Мрак и добавил: — Да тот я,тот.

— Что? — не понял Аспард.

— Тот, говорю, — объяснил Мрак, — что метнулдротик на радость Щербатому. Сегодня мне ещё не изволится смотреть на звёзды.Завтра, может быть, но сегодня... гм... посмотрим пока на землю.

Аспард выдохнул с великим облегчением.

— Хорошо, — сказал он счастливо. — Хорошо быи послезавтра...

— А чё? — удивился Мрак. — Думаешь, засегодня всё не переделаем?

Аспард поклонился, явно не знал, что сказать, промолвилпосле паузы:

— Ваше Величество, всё готово.

— Что?

— Ваше утреннее...

В спальню вошла целая процессия мужчин и женщин. Его быстроодели, но не в пышные тцарские одеяния, а в ещё более бесформенное, нелепое,провели через зал к богато украшенной двери, где тоже стражи несут дозор собнажёнными мечами. Аспард забежал вперед, распахнул.

Пахнул горячий влажный воздух, ноздри уловили запах морскойсоли, редких трав. Он переступил порог, настороженно осмотрелся. В комнатебольшой стол на коротких ножках, укрытый простынями, большая яма с подогретойводой, выложенная блестящей плиткой. Он знавал тцаров и побогаче, что мылись,как и простолюдины, в бочках, и иные и вовсе не мылись, а здесь в Барбусе,гм... неплохо живут. Маленькая страна, но небедненькая.

— Ваше Величество, — сказал Аспардпочтительно, — вы принимайте ванну, а я пока распоряжусь насчет стражи. Явсех сменил сразу же, но надо проверить, как что знают...

— Распорядись, — ответил Мрак величественно.

Его подхватили под руки, он дал себя вести к ванне, где егораздели, почтительно помогли спуститься в тёплую воду. Молодые девушки мыли егои тёрли, все молчали, но он видел в их глазах изумление. Подумал запоздало, чтомогут где-то встретиться с теми, кто купал прошлого тцара раньше, те скажут,что у тцара тело рыхлое, хоть и тоже волосатое, а эти скажут, что ничегоподобного, неча брехать тем, у кого рожа крива... Ладно, не поверят. Подумают,что брешут. Те из зависти, что отстранили, а эти просто хвастаются.

После ванны его так же под руки провели и уложили на столмассажиста. Двое крепких мужиков принялись разминать его тело, сперва нежненькои едва-едва прикасаясь, Мрак почти задремал, потом стал чувствовать их руки,краем глаза поймал лицо одного из массажистов, лоб в крупных каплях пота, вглазах изумление.

— Чё, — сказал Мрак, — запарился? Вонхолодная водица. Освежись.

Массажист послушно плеснул в лицо ковш холодной воды, а второйковш вылил себе на голову и плечи. Вода зашипела и взвилась к потолку паром.

— Ваше Величество, — сказал он почтительно, —у вас тело, как у... простите, но у вас хорошее тело.

— Все звёзды, звёзды, — ответил Мрак скромно.