«Да, мой господин».

«Потом я позову тебя и скажу, что делать».

Арлен поклонился и вышел.

Пейна повертел конверт в руках прежде чем открыть.Запечатано обычным свечным воском. Грязь и вонь, без сомнения, от сальных лапБесона.

«Может, было бы лучше бросить его в огонь и никогда больше онем не вспоминать. Потом позвать Арлена, велеть накормить главного тюремщикаужином — а он действительно похож на тролля, раньше я об этом не думал, — иотпустить с миром».

Но он знал, что не сделает этого. Его не покидало абсурдноечувство — луч света в темной пещере. Он вскрыл конверт и стал читать.

«Пейна!

Я решил жить.

Я раньше мало читал об Игле и мало слышал, и все это былисплетни. Но я слышал, что тут можно кое-что купить за деньги. У меня денег нет,но, я надеюсь, ты не откажешься уплатить главному тюремщику всего восемьзолотых за ту небольшую услугу, о которой я прошу. Это две вещи. Если тысогласишься „подмазать“ Бесона, чтобы он их мне обеспечил, я больше никогда непобеспокою тебя.

Я понимаю, что ты не захочешь, помогая мне, портить своюрепутацию, поэтому поручи это дело моему другу Бену. Я не говорил с ним послеареста, но знаю, что он по-прежнему верен мне. Я попросил бы его сразу, но унего нет денег. Поэтому я прошу тебя — ведь я совсем недавно оказал тебеуслугу. Но если ты откажешься, я пойму.

Я не убивал моего отца.

Питер».

Пейна долго смотрел на это странное письмо. Его глазаперебегали с первой строчки на последнюю.

Я решил жить.

Я не убивал моего отца.

Его не удивляло, что юноша продолжает протестовать — многиепреступники делали это годами, хотя их вина была неопровержимо доказана. Нотакой решительности в оправданиях он еще не встречал. Такой… командной…

Да, именно это удивило Пейну в письме. Он знал, чтоистинного короля не меняют ни изгнание, ни тюрьма, ни даже казнь. И это былописьмо истинного короля.

Я решил жить.

Пейна вздохнул. Через некоторое время он взял перо,пододвинул чернильницу и начал писать. Его письмо получилось еще короче, чем уПитера. За пять минут он написал его, присыпал песком и запечатал. Потомпозвонил Арлену.

Тот появился, еще более сконфуженный.

«Бесон еще здесь?»

«Думаю, что да, мой господин», — ответил Арлен. На самомделе он знал, что Бесон здесь, потому что только что видел, как он ходит покухне из угла в угол, зажав в руке, как дубину, обглоданную куриную ногу. Мясоон уже съел и теперь с леденящим душу хрустом, грыз кость.

Арлен так до конца и не поверил, что этот человек не тролль.

«Передай ему, — Пейна вручил ему письмо вместе с двумязолотыми. — Это ему за труды. Скажи — если будет ответ, пусть немедленнопринесет его мне».

«Да, мой господин».

«Не болтай с ним долго», — похоже, Пейна шутил.

«Нет, мой господин».

Арлен вышел, все еще вспоминая хруст костей.

«Вот, — сказал Бесон утром, входя в камеру Питера. Теперь онбыл даже доволен. На два золотых можно было купить бочку меда, и половину ее онуже выпил этой ночью. — Сделали из меня какого-то чертова почтальона».

«Спасибо», — Питер взял конверт.

«Не хочешь его открыть?»

«Когда ты уйдешь».

Кулаки и Бесона сжались сами собой. Питер просто стоял исмотрел на него. Через минуту Бесон опустил руки.

«Чертов почтальон!» — повторил он и выскочил, хлопнувдверью. Щелкнул стальной замок, и с шумом закрылись три засова, каждый толщинойс руку Питера.

Когда звуки стихли, Питер прочитал письмо. В нем было всеготри предложения:

«Я знаю об обычае, о котором ты пишешь. Согласен выделитьнужную сумму. Но лишь после того, как ты объяснишь, что хочешь получить за этиденьги от нашего общего друга».

Питер улыбнулся. Удивительно осторожный человек, этот Пейна!Ему не придется ни в чем участвовать, посредником будет Бен, и все равно хочетзнать все детали.

Он постучал в дверь и после коротких переговоров с Бесономполучил перо, чернила и бумагу. Тюремщик опять проворчал что-то про чертовапочтальона, но предвкушал уже появление в кармане еще двух золотых.

«Если вы будете переписываться еще немного, я могу разбогатеть»,— пробормотал он неизвестно кому, выходя в коридор.

Пейна открыл второе письмо Питера и сразу увидел, что наэтот раз в нем не было никаких имен. Юноша учился быстро. Это хорошо.

«Может, ваше желание узнать о моих просьбах неуместно, новыбирать не приходится. Я в Вашей власти. Вот две вещи, которые я хочу купитьза восемь золотых: 1. Я хочу получить кукольный домик моей матери. Я оченьлюбил играть с ним в детстве и сохранил память об удивительных приключениях,связанных с ним. 2. Я хочу, чтобы к любой пище мне подавали салфетку —настоящую королевскую салфетку. Герб можно убрать.

Таковы мои просьбы».

Пейна перечитал письмо не один раз прежде чем бросить его вогонь. Похоже, испытания все же повлияли на рассудок Питера. Зачем емукукольный домик? Пейна знал, что он еще хранится где-то в королевской кладовой.Можно, вполне можно дать его принцу… если предварительно удалить все острыепредметы, ножики и все такое. Пейна помнил, как Питер любил этот домик вдетстве, и помнил, как Флегг протестовал против этого. Роланд тогда еще непослушался Флегга… редкий случай.

И вот Питер вспомнил о кукольном домике.

Может, он не в своем уме?

Пейна так не считал.

Теперь салфетка… что ж, это можно понять. Питер всегдатребовал, чтобы ему подавали салфетку. Даже когда ездил на охоту с отцом.Странно, что он не просил лучшей еды, как все прочие знатные узники, но на негоэто похоже.

Эти салфетки… тоже от матери, я уверен. Есть ли туткакая-нибудь связь? Салфетки и кукольный домик Саши. Что это значит?

Пейна не знал, но абсурдная надежда возникла опять. Флегг нехотел, чтобы Питер играл с домиком в детстве — и вот он возник опять.