Когда гуляки начали, наконец, расходиться, Питер отошел отокна и сел на единственный стул в своей «гостиной». Он сидел и смотрел, как заокном темнеет.

Принесли ужин — жирное мясо, водянистый эль и хлеб, такойчерствый, что Питер мог бы оцарапать им горло, если бы ел. Но он не ел.

Около девяти, когда улицы опять начали заполняться хмельнойтолпой, Питер пошел во вторую комнату, умылся холодной водой из тазика ипомолился, став на колени. После этого он лег в постель. Ему дали только однотонкое одеяло, хотя в комнате было очень холодно. Он укрылся до подбородка,подложил руки под голову и долго лежал так.

Снизу доносились крики и смех. То и дело взлетали ракеты, аодин раз прогрохотал выстрел — пьяный солдат устроил салют, за что на следующийдень был отправлен на самую дальнюю границу. Порох в Делейне был редкостью, и кнему относились с опаской.

Где-то около часа Питеру удалось, наконец, уснуть.

Проснулся он в семь. Дрожа от холода, он стал на колени ипомолился, выдыхая вместе со словами белые облачка пара. Потом оделся, пошел в гостинуюи часа два стоял у окна, глядя, как просыпается город. Пробуждение шломедленнее, чем обычно: у большинства взрослых головы разламывались от накануневыпитого. Они медленно тащились на работу; многих кулаками гнали сердитые жены,без всякого сочувствия к их головной боли. (У Томаса тоже болела голова, но унего хотя бы не было сердитой жены).

Принесли завтрак. Главный тюремщик Бесон, тоже страдавший отпохмелья, потчевал Питера овсянкой на воде, прокисшим молоком и тем же черствымхлебом. Это совсем не напоминало завтраки, которые Питеру подавал Деннис, и онопять не стал есть.

В одиннадцать тюремщик молча унес еду.

«Похоже, парень решил голодать», — сказал он Бесону.

«Ну и ладно, — заметил главный тюремщик. — Избавит нас оттруда его кормить».

«Наверное, он боится яда», — предположил один изподчиненных, и Бесон, несмотря на головную боль, расхохотался. Хорошая шутка!

Питер большую часть дня просидел на стуле в «гостиной».Иногда он вставал и глядел в окно. На окне не было решеток — никто небеспокоился, что заключенный сможет сбежать. Стена Иглы была совершенногладкой. Муха могла спуститься по ней, но не человек.

А если у него хватит ума прыгнуть, что с того? Государствотолько сэкономит на содержании одного убийцы, пусть и голубой крови.

Солнце начало двигаться к закату. Питер сидел и смотрел, какего тень перемещается по комнате. Принесли ужин — снова жирное мясо, водянистыйэль и черствый хлеб. Он снова ни к чему не притронулся.

Когда, солнце зашло, он сидел в темноте до девяти, потомотправился в спальню. Умылся, помолился, лег в постель. Он снова лежал,подложив руки под голову, и думал. Около часа он уснул.

Так было и на другой день.

И на третий.

Всю неделю Питер ничего не ел, ничего не говорил и ничего неделал — только стоял у окна или сидел на стуле, глядя, как солнце ползет пополу, а потом по стене до потолка. Бесон думал, что юноша помешался от горя.Такое случалось иногда, особенно у знатных. Он может умереть, и черт с ним.

Но на восьмой день Питер позвал Арона Бесона и дал емупоручение… и дал его не как узник.

Как король.

Питер испытывал горе, но не такое сильное, как предполагалБесон. Он всю неделю тщательно обдумывал свое положение и решил действовать.Конечно, он чувствовал усталость и отчаяние, но он твердо помнил одну вещь: онне убивал своего отца, пусть даже все в королевстве верили в это.

В первые дни его еще одолевали бесполезные чувства. Ребенокв его душе кричал: «Нечестно! Это нечестно!» Конечно, так и было, но что толку?Постепенно он начал восстанавливать контроль над собой. После двух-трех днейголода он начал слышать свои мысли. Он ощущал себя легким и пустым… как стакан,ждущий, чтобы его наполнили. Он молился, зная, что не просто молится, а говоритсам с собой, обсуждая то, что с ним случилось.

Он не убивал отца. Это первое. Кто-то сделал так, что его обвинилив этом. Это второе. Кто? Во всем Делейне был лишь один человек, который мог этосделать, который знал, что такое Драконий Песок.

Флегг.

Все понемногу прояснилось. Флегг знал, что при Питере ему небудет места в королевстве. Флегг заставил Томаса дружить с ним… и бояться его.Каким-то образом Флегг отравил отца и создал видимость, что это сделал он,Питер.

Питер понял это на третий день царствования Томаса.

Так что же ему делать? Смириться? Он не мог смириться сэтим. Сбежать? Но никто никогда не бежал из Иглы.

Кроме…

Вдруг он вспомнил. Это было на четвертый вечер. Он погляделна поднос с нетронутым ужином. Жирное мясо, водянистый эль, черствый хлеб.Никакой салфетки.

Кроме…

Сбежать можно. Можно. Это очень опасно и очень долго. Скореевсего, ничего не получится. Но… способ все-таки есть.

А если он все-таки сбежит? Как уличить настоящего убийцу?Питер не знал. Флегг был Опытной старой змеей и не оставлял следов. Сможет лиПитер выудить у него признание? Ведь Флегг может просто растаять, как дым, еслиузнает о бегстве Питера. А если он все же признается, поверят ли ему?

«Да, он сознался, — скажут люди. — Питер, сбежавшийотцеубийца, приставил ему нож к горлу, и он сознался. Тут и я бы сознался в чемугодно, хоть в убийстве Бога!»

Вы можете удивляться, как мог Питер думать о таком, сидя всвоей камере в трехстах футах над землей. Но я уже сказал, что Питер увиделпуть к спасению. Однако что толку с огромными усилиями, подвергая жизнь риску,бежать, если это ни к чему не приведет? Или приведет только к еще большемуущербу для королевства?

Питер думал об этом снова и снова. На седьмой день он решил:лучше попытаться, чем просто сидеть здесь и ждать смерти. Допущена несправедливость.Странно — его больше волновало это, а не то, что несправедливо обошлись именнос ним. Допущена несправедливость, и это нужно исправить, хотя бы и ценой жизни.

На восьмой день царствования Томаса он позвал Бесона.

Бесон слушал речь принца с недоверием и нарастающим гневом.Едва Питер закончил, главный тюремщик разразился таким градом ругательств, чтоот них покраснел бы и конюх.

Питер выслушал их молча.