– Нет. Она умерла совсем недавно, кстати сказать. Неделидве-три назад, – ответил Томми.

– Да что вы? Неужели умерла? Да, я полагаю, теперь ей должнобыло бы быть семьдесят пять или семьдесят шесть. А может быть, даже больше.

– Ей было восемьдесят, – сказал Томми.

– Скажи пожалуйста! Веселая хорошенькая Ада. Прелестныечерные волосы! Где она умерла? В доме для престарелых или у нее была компаньонка?Она ведь так и не вышла замуж, верно?

– Верно. Так и не вышла. Она находилась в доме дляпрестарелых дам. Очень симпатичный дом, кстати сказать. Он называется«Солнечные горы».

– Да, я о нем слышал. «Солнечные горы». Там, кажется, жилаодна знакомая моей сестры. Некая миссис... как же ее звали? Миссис Карстер,кажется. Вы с ней там не встречались?

– Нет, я там почти ни с кем не встречался. Когда тудаприезжаешь, то видишься только со своей родственницей и больше ни с кем.

– Нелегкое дело подобные визиты. Никогда не знаешь, о чемговорить.

– А с тетушкой Адой было особенно трудно. Нрава она была,знаете ли, тяжелого.

– Это на нее похоже. – Генерал усмехнулся. – В молодости,бывало, если на нее найдет, она становилась настоящим чертенком. – Он вздохнул.– Страшное это дело – старость. У одной подруги моей сестры появились встарости разные дикие фантазии. Она, бедняжечка, воображала, что кого-то убила.

– Господи боже мой! А может быть, и вправду?..

– Да нет, не думаю. Никто всерьез этому не верил. И все-такимне кажется, – задумчиво проговорил генерал, – это возможно. Если говорить оподобных вещах весело и шутливо, то тебе никто не верит, согласны? Занятнаямысль, не правда ли?

– Кого же, как она думала, бедняжка убила?

– Разрази меня гром, не знаю. Может быть, мужа? Ничего о немне известно, кто он и что он. Когда мы с ней познакомились, она была ужевдовой. Да-а... – добавил генерал со вздохом, – грустно было услышать об Аде. Вгазетах мне ничего не попадалось. Если бы попалось, я бы прислал венок или ещечто-нибудь такое. Букет из нераспустившихся роз, например. Такие букетикидевушки, бывало, прикрепляли к вечернему платью. Букетик розовых бутонов,прикрепленный к плечику вечернего платья. Очень было красиво. Я хорошо помнюАду в вечернем платье цвета гортензии... такое розовато-лиловое. А к плечуприколоты розовые бутоны. Однажды она подарила мне цветок из своего букета.Они, конечно, были ненастоящие. Искусственные. Я долго хранил этот цветок.Много лет. Понимаю, – сказал он, поймав взгляд Томми, – вам смешно это слышать,но знаете, мой мальчик, когда состаришься и превратишься в этакого рамоликавроде меня, то снова становишься сентиментальным. Ну, мне пора двигаться, чтобыне опоздать к последнему акту нашего потешного спектакля. Мой сердечный приветмиссис Т., когда вернетесь домой.

На следующий день в поезде Томми вспоминал этот разговор иулыбался про себя, вновь пытаясь представить свою несносную тетушку инеистового генерал-майора в их молодые годы.

«Непременно расскажу все это Таппенс. Она посмеется, –подумал Томми. – Хотел бы я знать, что она поделывает в мое отсутствие?»

Он улыбнулся своим мыслям.

Верный Альберт открыл парадную дверь, приветствуя хозяинаширокой улыбкой.

– Рад вашему возвращению, сэр.

– Я тоже этому рад. – Томми отдал ему чемодан. – А гдемиссис Бересфорд?

– Она еще не вернулась.

– Вы хотите сказать, что ее нет дома?

– Она уехала три или четыре дня назад. Но обещала, что будетк обеду. Звонила вчера по телефону и сообщила.

– Что она там затеяла, Альберт?

– Не могу сказать, сэр. Она поехала на машине, но с собойвзяла кучу железнодорожных карт и путеводителей. Она может находиться гдеугодно.

– Что верно, то верно, – вздохнул Томми. – Вполне можетоказаться в Джон-О'Гроуте или в Лэндс-Энде, а на обратном пути опоздать напересадку где-нибудь на Литл-Дайзер-он-зе-Марш. Благослови бог английскиежелезные дороги. Говорите, она звонила вчера? А не сказала откуда?

– Нет, не сказала.

– В какое время это было?

– Вчера утром. Еще до ленча. Просто сообщила, что все впорядке. Она не была уверена, когда именно вернется домой, но сказала, что, вовсяком случае, будет еще до обеда, и просила приготовить курицу. Вы невозражаете, сэр?

– Нет, не возражаю. – Томми поглядел на часы. – Но ейпридется поторопиться, если она хочет успеть к обеду.

– Курицу я пока придержал, – доложил Альберт.

Томми усмехнулся:

– Отлично, вот и держите ее за хвост. Как вы тут без меняжили? Дома все в порядке?

– Боялись кори, однако все обошлось. Доктор сказал, что этокраснуха.

– Отлично.

Томми поднялся наверх, насвистывая себе под нос какую-томелодию. Зашел в ванную, побрился, умылся и прошел в спальню. Она показаласьему пустой и брошенной – так иногда бывает, когда хозяева отсутствуют. Вкомнате было холодно и неуютно, везде – идеальный порядок. Томми чувствовалсебя подобно преданному псу без хозяина. Когда он оглядывался вокруг, емуказалось, что Таппенс вообще никогда здесь не было. Ни просыпанной пудры, ниоткрытой книги, валяющейся где-нибудь на стуле или на кровати.

– Сэр.

В дверях стоял Альберт.

– Ну что?

– Меня беспокоит курица.

– К черту эту курицу. Что вы так о ней волнуетесь!

– Но ведь, как я понял, вы с хозяйкой будете обедать ввосемь часов. Я хочу сказать, ровно в восемь будете сидеть за столом.

– Я тоже так думал, – сказал Томми, взглянув на своинаручные часы. – Господи, ведь уже двадцать пять минут девятого!

– Да, сэр, именно столько. А курица...

– Ну ладно, вынимайте курицу из духовки, и мы с вами съедимее вдвоем. А Таппенс так и надо. Вот тебе и вернулась еще до обеда!

– Конечно, есть такие люди, которые обедают поздно, –продолжал Альберт. – Я был один раз в Испании, так вот там если вы хотелипообедать, то это можно было сделать не раньше десяти. В десять ноль-ноль. Каквам это понравится? Дикари!

– Ну ладно, – рассеянно проговорил Томми. – Кстати, вы незнаете, где она находилась все это время?