– Вы имеете в виду хозяйку? Не знаю, сэр. Где-нибудьразъезжала, я так думаю. Сначала, как я понимаю, она собиралась ехать на поезде– то и дело смотрела в железнодорожный справочник и изучала расписание.

– Ну что же, каждый развлекается по-своему. Вот она, верно,и решила покататься по железной дороге. Интересно было бы знать, где онасейчас. Скорее всего, сидит в дамской комнате в этой самойЛитл-Дайзер-он-зе-Марш.

– Но ведь хозяйка знает, что вы сегодня возвращаетесь, сэр?Значит, она должна приехать с минуты на минуту.

Томми понял, что преданный слуга таким образом выражает своюсолидарность с хозяином. Оба они объединились в своем неодобрении поведенияТаппенс, которая, увлекшись железными дорогами, позволила себе опоздать и невстретила, как ей следовало бы сделать, вернувшегося домой мужа.

Альберт вышел, чтобы спасти несчастную курицу, которойгрозила неминуемая кремация в жаркой духовке.

Томми собирался было последовать за ним, однако остановился,бросив взгляд на камин. Он медленно подошел к нему и посмотрел на висящую тамкартину. Странно, почему она так уверена, что видела этот дом раньше? Томмизнал наверняка, что сам он никогда его не видел. И дом-то самый обыкновенный.Вокруг сколько угодно таких домов. Он потянулся к картине, но, поскольку всеравно не мог как следует ее рассмотреть, снял ее с гвоздя и перенес поближе клампе. Тихий, спокойный дом. В уголке картины подпись. Фамилия художниканачиналась на Б, но что там дальше, невозможно прочесть. Босуорд... Бокуар...надо будет потом взять лупу и попытаться разобрать. Со стороны холла раздалсявеселый перезвон колокольчиков. Альберту страшно понравились швейцарскиеколокольчики для коров, которые Таппенс и Томми как-то привезли из Гриндвальда.Он просто артистически научился ими манипулировать. Обед подан. Томми прошел встоловую. Странно, думал он, что Таппенс до сих пор не приехала. Предположим,что у нее спустило колесо, что было вполне вероятно, все равно очень странно,что она не позвонила и не извинилась, объяснив, в чем дело.

«Могла бы догадаться, что я буду беспокоиться», – думалТомми. Да нет, он, конечно, не беспокоился – о Таппенс беспокоиться не нужно, сней всегда все бывало в порядке. Однако Альберт, по-видимому, был иного мнения.

– Надеюсь, она не попала в аварию, – сказал он, ставя передТомми блюдо с капустой и мрачно качая головой.

– Уберите это. Вы же знаете, что я терпеть не могу капусту,– проворчал Томми. – Почему, собственно, вам пришло это в голову? Сейчас ещетолько половина девятого.

– На дорогах теперь творится бог знает что, – заявилАльберт. – Всякий может попасть в аварию.

Зазвонил телефон.

– Это она, – сказал Альберт. Быстро поставив блюдо скапустой на сервант, он вышел из комнаты.

Томми встал и, отставив тарелку с курицей, пошел вслед заним. Он только собирался сказать: «Я возьму трубку», когда услышал, как Альбертговорит:

– Да, сэр? Да, мистер Бересфорд дома. Он здесь. – Альбертповернулся к Томми: – Вас спрашивает какой-то доктор Меррей.

– Доктор Меррей? – Томми подумал секунду. Фамилия показаласьему знакомой, но он никак не мог вспомнить, кто такой этот доктор Меррей. ЕслиТаппенс попала в аварию... и тут он вздохнул с облегчением, вспомнив, чтодоктор Меррей пользовал престарелых дам в «Солнечных горах». Верно,какие-нибудь формальности, связанные с похоронами Ады. Как истинное дитя своеговремени, Томми решил, что дело касается какого-нибудь свидетельства, которое ондолжен подписать – а может быть, подписать должен сам доктор. – Алло, – сказалон. – Бересфорд слушает.

– Как я рад, что застал вас дома. Надеюсь, вы меня помните.Я пользовал вашу тетушку, мисс Фэншо.

– Да, конечно, я вас помню. Чем могу быть полезен?

– Мне необходимо с вами поговорить. Нельзя ли нам как-нибудьвстретиться в городе?

– Ну конечно, встретиться можно, это совсем не трудно. Но...разве нельзя сделать это по телефону?

– Понимаете, по телефону мне не хотелось бы об этомговорить. Спешки особой нет, но мне просто необходимо с вами побеседовать.

– Что-нибудь неприятное? – спросил Томми, сам не понимая,почему он так сказал. Ну что могло быть неприятного?

– Да нет, ничего особенного. Может быть, я делаю из мухислона. Вполне возможно. Но у нас, в «Солнечных горах», происходят странныевещи.

– Что-нибудь связанное с миссис Ланкастер? – спросил Томми.

– Миссис Ланкастер? – В голосе доктора прозвучало удивление.– Да нет. Она от нас уехала. Даже еще до того, как умерла ваша тетушка. Нет,это совсем другое.

– Я тут отсутствовал некоторое время и только что вернулсядомой. Что, если я вам позвоню завтра утром и мы условимся о встрече?

– Отлично. Я дам вам свой номер телефона. Буду у себя вприемной до десяти часов утра.

– Получили плохие новости? – спросил Альберт, когда Томмивернулся в столовую.

– Ради бога, не каркайте, Альберт, – раздраженно сказалТомми. – Конечно, нет. Никаких плохих новостей я не получил.

– Я думал, может быть, хозяйка...

– Ничего с ней не случилось. С ней никогда ничего неслучается. Видимо, напала на какой-то след и теперь ищет доказательств и всетакое. Вы же ее знаете. Я больше не собираюсь из-за нее волноваться. Уберитемою тарелку – эту курицу невозможно есть, она совершенно высохла. Принесите мнекофе. А потом я пойду спать.

– Завтра вы наверняка получите письмо. На почте, верно,задержалось... Вы ведь знаете, какая нынче почта... А может быть, будеттелеграмма... или она позвонит.

Однако на следующий день не было ни письма, ни телеграммы,ни звонка.

Альберт не сводил глаз с Томми, несколько раз пыталсязаговорить, однако воздерживался, понимая, что его мрачные предположения невстретят понимания со стороны хозяина.

Наконец Томми сжалился над ним. Он проглотил последнийкусочек тоста с мармеладом, запил его кофе и заговорил:

– Ну ладно, Альберт, начну я. Итак, где она? Что с нейслучилось? И что мы можем предпринять?

– Дать знать полиции?

– Я в этом не уверен. Видите ли... – Томми замолчал.

– Если она попала в аварию...

– У нее при себе шоферские права... и разные другиедокументы, подтверждающие личность. Больницы немедленно докладывают об аварии вполицию и сообщают родственникам. Мне бы не хотелось поступать опрометчиво, ейэто может не понравиться. Вы совсем не знаете, Альберт, совсем не имеетепредставления, куда она могла поехать? Она ничего не сказала? Не назвалакакого-нибудь места или графства? А может быть, какую-нибудь фамилию?