Так-то оно лучше. А то ишь, настоящий мужчина…

Если честно, искусство обмана – это так просто.

В семье я контролировала ситуацию. На работе же – сама ускользала из-под контроля, и все больше занималась собственными делами.

Утром – доклад у распахнутого окна по сотовому. Это чтобы менеджер услышал шум улицы и не заподозрил, будто я, вместо самоотверженного охмурения «опинион-лидеров», продолжаю лениво нежиться в теплой постели.

Корпоративные деньги на чаепития с заказчиками тратила креативно: чеки – к отчету, продукты – себе. Не Бог весть какая, но все-таки прибавка натурой на фоне экономии семейного бюджета.

Некоторое напряжение, правда, вносили «двойные визиты». Это когда менеджер едет «в поля» с подчиненным, чтобы лично проконтролировать эффективность работы. Но и это я научилась правильно обставлять. Я заранее подговаривала докторов, с которыми сформировалась надежная «довериловка», чтобы они подыграли спектакль в мою пользу, когда я «случайно» нагряну с офисным контролером. Менеджер визитами был доволен, выносил самую высокую оценку. А как-то раз мне сам позвонил и предложил со мною не ездить, а просто ставить галочку в контрольный лист. Наш человек.

Меня веселила западная глупость руководства «Нордфармы». Развал отечественной фармацевтической промышленности? Ха! Они не представляют, куда попали! Неизвестно еще, кто кого первым развалит.

Но сколько может продлиться такая лафа?

Я осторожно поделилась сомнением с Дашкой. Оказалось, она работает в таком же стиле. Посоветовала помалкивать, а в общем-то, «не заморачиваться», на то и свободный график, чтоб особо не перетруждаться.

Однажды заговорила об этом с Германом. Он улыбнулся: «Девочка, ты только взгляни вокруг. В наше время Большого Обмана так живут все умные люди. Так что не парься и выкинь из головы».

Получалось, все нагло обманывали всех, при том, что никто никому откровенно не верил. Обману даже не требовалась опора наивности. Из порока обман превращался в идеологию. Включишь телевизор, а там – сплошная реклама. Или политика. Или мыльная опера. Не говоря уже о прогнозе погоды. Не скажу, что мне это сильно нравилось. Но никто не заморачивался и не парился.

И значит, все было нормально.

Терпеть не могу меланхоликов. Уважаю конкретных и деловых. Если человек начинает жаловаться мне на жизнь, инстинкт сострадания во мне леденеет. Этому быстро учит «Нордфарма». Доверительные отношения должны работать на бизнес-договоренность. В противном случае – извините, я тороплюсь.

Но что делать, если плачет кто-то из близких?

А если – мама?

Она позвонила на излете зимы. Долго вздыхала и охала, говоря ни о чем и выспрашивая, как у меня дела. У меня-то все было нормально, а вот ее голос вибрировал в очевидно минорном регистре, из чего мне следовало догадаться поинтересоваться ее самочувствием.

– Мама, у тебя что-то случилось?

– Отчим запил.

От близких, даже если они далеко, нельзя отмахнуться. Их проблемы – твои проблемы, как ни крути. Но я не тот человек, чтобы в проблеме вариться попусту. По опыту прошлых лет мне было известно: запой отчима – это надолго, и мама звонить, скорее всего, больше не будет, однако когда я приеду, чтобы угробить свой летний отпуск, непременно ввернет как-нибудь, что «из своей столицы» я совсем ей не помогаю.

О ее несчастье я думала ровно день. В ближайший выходной уже мчалась на «Поло» с готовым решением. Судьбу мамы изменить я никак не могла. А вот усмирить буяна, кажется, шанс имелся. Недаром же я училась на фармаколога.

Когда приехала, отчим полез лобзаться. От него смердело, как от контейнера с мусором в летний зной. Я поднесла ему похмелиться. Он прослезился от задушевности, дескать, я единственная, кто его понимает, «не то, что эти», – с обидчивой злобой махнул в сторону мамы с сестрицей. Через минуту размяк. Через пять – грохнулся на диван. Через десять – раскатисто захрапел.

В аннотации, правда, строго предупреждалось о недопустимости сочетания с алкоголем. Так это у них, на Западе, может и недопустимо. Что для ихнего смерть, то для нашего человека – лечебный эффект. У них и алкашей-то нет настоящих, так, неврастеники, добровольно ходят на лекции в анонимные клубы, смех, да и только. А что прикажете делать со свирепствующим гуманоидом нашей глубинки, который слушается только чертей в приступе белой горячки?

Я рассчитала все верно: ампулу «Релаксама» на стакан привычного пойла.

Форма выпуска – упаковка по десять ампул. Таких упаковок я привезла оптовую коробку, которой меня недавно вооружила «Нордфарма» для распространения промоционных образцов по розничной сети. Такого применения их технологи, конечно, не предполагали. И не могли. Что эти жалкие лаборанты вообще понимают в реальной жизни! Статейки в журналы пописывать да выступать на симпозиумах – вот и вся их наука. Подлинные изобретения, я считаю, рождают практики. Люди де́ла.

Мама была в ужасе. И сразу – в восторге. То, как я одолела запойную несговорчивость отчима, в ее глазах обрело статус чуда. Я провела разоблачение магического сеанса с одновременным тренингом, объяснив, как тайком подливать и какими дозами варьировать, если с первого раза не забрало́. Привезенной коробки должно маме хватить на несколько лет. А там, если что, я еще подвезу. Из «своей столицы».

– Доченька, какая же ты у меня умница! – Мама бросилась мне на шею.

– И красавица! – визгливым довеском прилепилась сестрица.

Мы обнялись втроем. Сквозь слегка истерический смех потекли в три ручья слезы искреннего, непроизнесенного. Долго мы так стояли, всхлипывая да поскуливая, шмыгая да размазывая.

Наше женское трио поддерживал фоном обнадеживающий мужской храп.

На следующий день я уехала снова в столицу. В понедельник – опять на работу. Отчим дрых часов восемнадцать и проснулся, как огурец, – если не свежий, то, по крайней мере, квашеный. Миссия была выполнена.

В минувшую ночь мы с мамой запоздно заболтались. Я вновь почувствовала между нами теплую ниточку связи. Помимо прочего, мама поведала об Анюте, с которой я несколько лет не общалась. Не было повода, времени. Да и желания, если честно. Теперь Анюта, оказывается, большой человек – заведующая аптекой. Шутка ли.

На обратном пути, проезжая на «Поло» через родной город, с легкой сентиментальностью разглядывая измельчавшие улицы, уже вырулив на прямик убегающей на чужбину трассы, я решила к подруге юности заглянуть. Бизнес – прежде всего.

По моей просьбе тетка у стойки вызвала Анну Ивановну. Та жутко обрадовалась, потащила в свой кабинет. Достала конфеты, коньяк. Я ограничилась кофе: все-таки, за рулем. Да, иномарка. Да, за счет фирмы. Бензин тоже оплачивают Прикидик? Да. Ну что мы все обо мне. Ты-то, Анюта, как?

Она была так себе. За годы, что мы не виделись, успела сходить замуж и развестись. Ребенка растит одна. Точнее, с родителями. Да, все в той же квартире. Да никаких перспектив. Да, папа пьет, мама болеет. Хвастаться нечем. А что – аптека? Надо же где-то работать. Старая заведующая неожиданно померла, весь персонал – четыре пенсионерки, вот орготдел и назначил ее. Это в столице, возможно, аптека обласкана фирмачами, и место заведующей теплое, как перина, набитая долларами. Но здесь…