Он обвёл взглядом учеников, и чернокожий Урсаги очень тихосказал:

– Поживём – увидим…

Парни стали смеяться, а Волкодав покачал головой и добавил:

– Может, к тому времени на обоих берегах поумнеют. Ивыстроят наконец мост…

Он всё же выставил с урока обоих наказанных. Ему оченьхотелось пожалеть их и позволить остаться, велев читать книгу Зелхата надосуге, по вечерам. Но, поразмыслив, он не стал отступать от произнесённогорешения, ибо знал по себе, как расхолаживают поблажки. «Что такое месяц? –говорила, бывало, госпожа Кендарат. – Запомни, малыш: впереди вечность…»

Бергай с Сурмалом поклонились Наставнику, изо всех сил блюдяту особую гордость, какая порой бывает присуща злодеям, изобличённым и уходящимна казнь. Глупые. Нет бы сообразить, что и это тоже урок. Допустим, приказал быя вам каждый день наносить тысячу ударов деревянным мечом… Саккаремец схалисунцем покинули внутренний двор, миновав каменную арку, увитую плющом иосенённую с той стороны дивными образами Близнецов. Волкодав проводил учениковглазами. Они шагали рядом, но пока ещё не вместе. Тот и другой подчёркнутодержался сам по себе. Им только предстояло строить свой мост. Узенькиймостик, – пройти с каждой стороны всего-то одному человеку… Волкодав почтине сомневался, что они справятся. Может, это и было то главное, чего радипрозорливая судьба их обоих закинула через океан, на другой материк. Знакомыйвраг всяко родней откровенного чужака, а в дальней стране за морем – подавно!

А ведь реке можно уподобить не только племя или страну, но иотдельного человека, уже возвращаясь мыслями к кан-киро, подумал он напоследок.Наступает день, и жизнь вдруг меняет русло, да так, что ещё вчера нипочём неповерил бы. Или, наоборот, начинает год от году, исподволь, менять берега… покаоднажды ты не спохватишься и не обнаружишь, что ничего не можешь узнать.Вспоминаешь себя прежнего – и остаётся только руками развести: да полно, я лито был?.. И ведь верно, – я ли пришёл сюда три года назад? Не я нынешний,это уж точно. Думал ли я тогда, что однажды начну прибегать к словесномувразумлению? Я тогда только мечом умел да руками. А засаживать полуграмотного снеграмотным за учёную книгу… стихи им читать? Ох, нет. Я тогдашний, наверное,по-другому им взялся бы правду духа показывать… без слов. И кто знает, какойпуть верней?

Волкодав хотел уже продолжать урок, так нежданнопрервавшийся в самом начале, но тут вперёд вышел Волк. И Наставник мгновеннопонял, ЧТО было на уме у его лучшего ученика. Даже прежде, чем парень успелоткрыть рот. Потому что сквозь спокойную уверенность на лице Волка казала себясовсем другая, обречённая уверенность: «Если я не решусь на ЭТО прямо сейчас,то не решусь уже никогда!»

И всё-таки его внутренняя сила истекала ровно и мощно, какникогда прежде. Выходя вперёд, он не покраснел, не побледнел, не покрылсяжаркими пятнами, что обычно случается с молодыми, вздумавшими отважиться нанемалое дело… Волкодав поневоле вспомнил себя в возрасте Волка. Ему тоже небыло свойственно подобное, но, как сам он думал, не благодаря духовномувозвышению, а просто оттого, что особо нечего было терять. Он ведь не кпочестям стремился, даже не похвалу строгой Наставницы зарабатывал, –она-то, Наставница, как раз и пыталась его отвести от задуманного, да несмогла… Он просто совершал то, ради чего одиннадцать лет длил свою никому ненужную жизнь… О чём тут было волноваться?

И вот теперь – Волк…

– Избранный Ученик Хономер, – очень ровным,прямо-таки будничным голосом проговорил молодой венн, но отчего-то его былоодинаково хорошо слышно в каждом уголке двора. Он назвал Хономера ИзбраннымУчеником. Не «братом», как обычно. Он употребил его титул, титул предводителяжрецов этого храма, и Волкодав окончательно понял, что не ошибся. А Волкпродолжал: – Пора тебе, Хономер, выгнать Наставника, который учит совсем не такхорошо, как следовало бы. И нанять меня вместо него!

Три года назад, когда Волкодав произнёс почти те же слова,добиваясь поединка с Матерью Кендарат, ему пришлось доказывать своё мастерство.Для начала он расшвырял стражников, изготовившихся выкинуть его за ворота, апотом победил лучшего ученика госпожи. Лучшим учеником в те годы был Хономер.Молодой жрец даже полагал, что сам может уже кого-то учить, и воображал, будтоБратья, прославленные в трёх мирах, ниспослали ему особенный дар, пожелавсделать его Своим возлюбленным воином. Время всё расставило по местам… Хономерне был бы Избранным Учеником, если бы не умел смотреть на вещи трезво, незамыкаясь в скорлупе греховной гордыни. И он осознал – как ни ранило это егосамолюбие, – что стал крепким бойцом, но не более, и уже не подниметсявыше. Не бывать ему не то что Воином Богов – не сделаться даже Наставником, окотором будут долго вспоминать люди… Другая столь же обидная, но не подлежащаяотмене истина состояла в том, что Волк, начавший учиться кан-киро гораздо позжеХономера, тем не менее давно уже во всём его превзошёл. Когда на уроках ониоказывались друг против друга, Хономер ничего не мог противопоставить молодомуязычнику. Так же, как когда-то – самому Волкодаву…

Или почти так же.

И оттого Хономер не стал тратить время, придумывая Волкукакие-то дополнительные испытания.

– Наш храм, – сказал он весело, – скороуподобят последнему среди городских кабаков! Там, как мне доводилось слышать отсведущих людей, вышибалы сменяют один другого, выясняя в поединке, которыйсильней. Теперь и у нас, я смотрю, зарождается сходный обычай. Что ж! Если насбудет наставлять лучший, мы только скорее приблизимся к истинам кан-киро.Принимаешь ли ты, Волкодав, вызов этого человека?

Волкодав медленно кивнул:

– Принимаю.

И, по-прежнему не торопясь, принялся развязывать ремешки,стягивавшие его косы. Так поступали воины племени веннов, готовя себя квеличественным и грозным деяниям, требующим полного сосредоточения. И полногоотрешения от обыденности жизни. Волк повторил движение Наставника с едвазаметной задержкой – стороннему глазу показалось бы, что расплетать волосы онипринялись одновременно.

Но вот что странно, как бы со стороны думалось Волкодаву.Когда на меня собираются нападать, я издалека вижу тянущееся ко мне красноепламя угрозы… В том числе со спины и даже сквозь стену. Что же случилосьтеперь? Почему от Волка ничего подобного не исходит? Может, дело в болезни,поразившей меня?..

Он решил проверить себя и покосился на Хономера. От движенияглаз всё кругом начало плыть, но венец недоброжелательства, трепетавший кругомжреца, никаких сомнений не оставлял. Волкодав ненадолго прикрыл глаза. Всё былокак всегда. Даже при неглубоком сосредоточении он отлично чувствовал учеников.Кто-то отчаянно переживал за него и желал выскочке Волку остаться без рук и безног, а заодно и без головы. Кого-то – это касалось новичков – просто снедаложгучее любопытство. А ещё у одного разболелся живот, так что исход поединка егозаботил всего менее…

Что же касается Волка – его Средоточие лучилось ровно исветло, как у человека, постигшего высшую правду служения. Неужели и госпожаКендарат ощутила нечто подобное, когда я оспорил у неё место Наставника? Чтоизменилось в тебе нынче ночью, мой ученик?.. Ещё вчера ты был совсем не таким…И что видишь ты сам, когда обращаешь на меня духовное око?..