Пуаро подсказал:

– Мисс Уильямс, Филипп Блейк…

Серьезное выражение лица Анджелы Уоррен на миг смягчилось.На лице появилась улыбка.

– Мисс Уильямс… Трудно поверить, что твоя собственнаягувернантка могла бы совершить убийство. Она была всегда настолько невозмутима,исполнена чувства справедливости… Да, она ненавидела Эмиаса, как и всех мужчин.И была предана Кэролайн, готова ради нее на все. Но достаточно ли этого, чтобыубить? Конечно, нет!

– Разумеется, совсем недостаточно.

Анджела продолжала:

– Филипп Блейк? – и, какое-то время помолчав, сказаласпокойно: – Если говорить о вероятности, то, думаю, он – личность, наиболееподходящая для совершения преступления.

Пуаро заметил:

– Интересно, мадемуазель Уоррен. Могу ли я спросить, что васпобуждает так думать?

– Ничего определенного. Но из того, что мне припоминается онем, можно сказать, что это человек с довольно ограниченным воображением.

– А ограниченное воображение ведет к убийству?

– Оно может подтолкнуть к тому, чтобы разрешать трудностинасилием. Мужчины подобного рода находят определенное удовлетворение в такихпоступках.

– Да, наверное, вы правы… Гм… Это, несомненно, очень личнаяточка зрения. И все же, мадемуазель Уоррен, этого как будто недостаточно.Необходимо еще что-то. Какой мотив мог быть у Филиппа Блейка?

Анджела Уоррен не сразу ответила. Некоторое время она угрюмосмотрела на пол.

Эркюль Пуаро спросил:

– Ведь он был лучший друг Эмиаса Крейла?

Анджела утвердительно кивнула.

– Однако вы чем-то взволнованы, мисс Уоррен. Вы мне еще невсе сказали? Возможно, они были соперниками по отношению к Эльзе?

Анджела покачала головой.

– О нет, не Филипп.

– В чем же тогда дело?

Анджела Уоррен сказала:

– Видите ли, иногда некоторые вещи приходят тебе в головувдруг, через несколько лет… Сейчас я вам объясню. Когда мне было одиннадцатьлет, кто-то мне рассказал сказку. Она показалась странно бессмысленной. Я надней не задумывалась – в одно ухо вошла, в другое вышла. Но два года тому назад,сидя в театре, я почему-то вспомнила эту сказку и была так поражена, чтосказала вслух: «Теперь я поняла смысл сказки о рисовом пудинге…» Хотя никакогопрямого намека в пьесе не было, вообще ничего не было на эту тему.

– Я вас понимаю, мадемуазель.

– Тогда вы поймете и то, что я вам сейчас скажу. Как-то мнедовелось жить в гостинице. Однажды, когда я шла по коридору, открылась дверь, ииз комнаты вышла знакомая женщина. То была не ее комната, и об этомкрасноречиво свидетельствовало выражение ее лица. И я вдруг поняла выражение,которое я видела на лице Кэролайн, когда однажды ночью в Олдербери встретилаее, когда она выходила из комнаты… Филиппа Блейка. – Анджела приблизилась,предупреждая слова Пуаро: – Тогда, вы понимаете, я знала некоторые вещи – в томвозрасте девочки кое-что знают. Но я не могла и подумать… Кэролайн, выходящаяиз спальни Филиппа Блейка, была для меня тогда ни больше ни меньше, чемКэролайн, выходящая из спальни Филиппа Блейка. Это могла быть и комната миссУильямс, и моя… Но мне запомнилось выражение ее лица. Удивительное выражение,которого я тогда не поняла. Я постигла его только в ту ночь в Париже, когдаснова увидела такое же выражение лица у другой женщины…

– Ваши слова, мадемуазель Уоррен, – заметил Пуаро ссомнением, – немного удивляют. У меня создалось впечатление, что ваша сестра ненравилась Филиппу Блейку и что он всегда относился к ней с неприязнью.

– Знаю. Не могу вам дать никакого объяснения, но так было.

Пуаро слегка покачал головой. В самом деле, во время встречис Филиппом Блейком у него закралось подозрение, что там что-то не так. Егонеприязнь к Кэролайн представлялась теперь искусственной. Пуаро вспомнилподробности беседы с Мередитом. «Фил был разочарован, когда Эмиас женился наКэролайн. Он не ходил к ним больше года…» Возможно, Филипп Блейк был влюблен вКэролайн. И его любовь в то время, когда она выбрала Эмиаса, превратилась вгоречь и ненависть?.. Да, Филипп был слишком нервозен, слишком настроен противнее. Что же, однако, чувствовал Филипп Блейк шестнадцать лет тому назад?

Анджела Уоррен продолжала:

– Я до сих пор не понимаю, что же тогда случилось. У менянет опыта в любовных делах, со мной не было ничего подобного. Я рассказала вамоб этом на всякий случай, вдруг это как-то связано со всем, что произошло…

Письмо, которое было в конверте:

«Уважаемый мсье Пуаро!

Выполняю свое обещание и посылаю изложение событий,связанных со смертью Эмиаса Крейла. Должен обратить Ваше внимание на то, что попрошествии стольких лет может статься, что мои воспоминания не совсем точны. Ноя записывал все так, как смог вспомнить.

С уважением, Филипп Блейк».

«Заметки о ходе событий, предшествовавших убийству ЭмиасаКрейла 19 сентября…

Моя дружба с покойным завязалась в далеком прошлом ипродолжалась всю жизнь, до трагического дня его смерти. Дома наши стояли рядом,а отцы дружили. Эмиас Крейл был старше меня на два года. Мальчишками мы играливместе, хотя и не учились в одной школе. Что касается его человеческих качеств,я чувствую себя обязанным изложить свои наблюдения о его характере и взглядахна жизнь.

С самого начала замечу: для тех, кто хорошо знал ЭмиасаКрейла, мысль о его самоубийстве просто смешна. Крейл никогда не покончил бы ссобой. Он очень любил жизнь! Утверждения защиты во время процесса, что Крейламучила совесть и потому он принял яд, абсолютно абсурдны для всех, кто зналэтого человека. Должен сказать, что в сознании Крейла не было ничегоболезненного. Он не очень хорошо жил с женой, и я не думаю, чтобы онпоколебался в вопросе расторжения брака, который он считал для себя целикомнеприемлемым. Он был готов обеспечить материально жену и ребенка, причем, яуверен, он не пожалел бы средств для этого. Он был не только великим художником– это был человек, окруженный преданными друзьями. Насколько я знаю, он не имелни одного врага.

Кэролайн Крейл я также знал много лет. Познакомился с нейеще до замужества, когда она приезжала в Олдербери. Она была в то времядовольно нервной девушкой, у которой иногда проявлялись вспышки гнева,девушкой, не лишенной привлекательности, но с которой трудно ужиться.