Я посмотрел на часы. Было уже поздно. Мы с Анджелой должныбыли торопиться, чтобы поспеть к ленчу. Все уже ждали за столом, то есть все,кроме Эмиаса, который остался в саду работать над картиной. Для него это быловполне естественно. Я решил, что он поступает довольно мудро – трапеза вобществе четырех дам оказалась бы для него тягостной. Мы пили кофе на террасе.Хотелось бы в подробностях припомнить, как выглядела и что делала Кэролайн. Онасовсем не казалась взволнованной. Спокойна, немного опечалена – такое у менясложилось впечатление. Дьявольская женщина! Что ни говорите, а это сатанинскаязатея – хладнокровно отравить человека! С таким спокойствием исамообладанием!.. Она встала и сказала, что отнесет Эмиасу кофе. А ведь оназнала, определенно знала, что в это время он уже мертв. Мисс Уильямс пошла сней. Не вспомню, было ли это желание Кэролайн. Скорее всего, что да. Они пошливдвоем. Вскоре отправился и Мередит. Я как раз придумывал повод, чтобыотправиться вслед за ними, как вдруг увидел, что брат возвращается бегом. Лицоего посерело, голос прерывался. «Надо позвать врача, немедленно! Эмиас…» Яподскочил: «Ему плохо?» Мередит ответил: «Боюсь, что он мертв». Я забыл на мигоб Эльзе, которая вдруг вскрикнула, словно от удара. Она закричала: «Он умер,умер!..» – и побежала. До сих пор я не предполагал, что можно так быстробегать.

Мередит, тяжело дыша, сказал мне: «Иди за ней. Я позвоню…Иди за ней… Кто его знает, что она может натворить».

Я пошел за Эльзой и правильно сделал. Эльза легко моглаубить Кэролайн. Я в жизни не видел в человеке столько боли, ненависти,неистовства. В одно мгновение с нее слетела вся воспитанность. Она превратиласьв первобытную женщину, у которой отобрали самца. Убежденная в том, что Кэролайнубила мужа, Эльза готова была растерзать ее, вцепиться в нее ногтями, бить итоптать ногами.

Я схватил Эльзу и держал, потом подоспела мисс Уильямс.Гувернантка, должен вам сказать, оказалась на высоте. Она сумела в один мигпривести Эльзу в чувство – сказала, что необходимо успокоиться, что скандал,шум и тарарам не могут помочь беде. Эльза утихомирилась, стояла, прерывистодыша, и дрожала.

Что же касается Кэролайн, с моей точки зрения, ее маска быласброшена. Она застыла неподвижно, но она не была потрясена. Ее выдавали глаза.Они были внимательны, слишком осмысленны и словно бы что-то искали, ждали.Наверное, ей уже стало страшно…

Я подошел к ней и заговорил почти шепотом. Мои слова,видимо, не были услышаны другими женщинами. Я сказал ей: «Проклятая убийца!Убила моего лучшего друга». Она с ужасом отклонилась и сказала: «Нет, о нет! Онсам, сам это сделал». Я посмотрел ей в глаза: «Эту сказку расскажете полиции».Она им и рассказала. Но они не поверили…»

На этом заканчивался рассказ Филиппа Блейка.

«Дорогой мсье Пуаро!

Как я обещал Вам, излагаю на бумаге то, что сумел вспомнитьв связи с трагическими событиями, которые произошли шестнадцать лет назад.Прежде всего, хочу, чтобы Вы знали, что я серьезно обдумал сказанное Вами вовремя нашей встречи. Теперь я убежден еще больше, чем раньше, что КэролайнКрейл не отравила своего мужа. Это мне всегда казалось абсурдным, но отсутствиекакого-либо иного объяснения и ее поведение во время процесса заставили меняприсоединиться, как овца к отаре, к мнению других и утверждать вместе с ними,что это сделала именно она.

После нашей встречи я серьезно обдумывал альтернативноерешение, представленное тогда адвокатом, что Эмиас Крейл покончил с собой.Несмотря на то что мне была известна эта версия, она казалась мне тогдаабсолютно фантастичной, ибо никак не соответствовала характеру Эмиаса, сейчасже я вижу, что должен изменить свое мнение. Прежде всего, чрезвычайномногозначителен тот факт, что так думала и Кэролайн Крейл. Если исходить теперьиз гипотезы, что эта милая и нежная женщина была несправедливо осуждена, тогдаее убежденность в самоубийстве мужа должна серьезно повлиять на наше мнение.Она знала Эмиаса лучше, чем все остальные. Если она считала возможнымсамоубийство, тогда оно и в самом деле могло иметь место вопреки скептицизмудрузей.

Следовательно, я поддерживаю версию, что у Эмиаса мысль обэтом была. Это можно объяснить угрызениями совести и даже отчаянием, вызваннымкрайностями, на которые толкал его темперамент и которые понятны только егожене. Это, по-моему, небезосновательное утверждение. Возможно, только ей былаизвестна эта сторона его характера, хотя другие люди, знавшие Эмиаса, ее неотмечали.

Тем не менее у большинства людей в характере присутствуютедва заметные черты, которые находятся в противоречии с основной их натурой. Ихпроявление порой неожиданно даже для близких. Случается, что в жизни уважаемогои порядочного человека обнаруживают хорошо скрытую черту – грубость.Отвратительный корыстолюбец может тайно увлекаться тонкими творениямиискусства. Жестокие, безжалостные люди иногда проявляют необычайную доброту.Или наоборот: великодушный, веселый человек иногда поступает жестоко и подло.Таким образом, возможно, что у Эмиаса Крейла была болезненная тенденция ксамообвинению. И чем безудержней проявлялся его эгоизм и стремление делать то,что ему вздумается, тем сильнее, возможно, были его муки. На первый взгляд этокажется невероятным, но я думаю, что именно так и должно было произойти. Иповторяю – Кэролайн твердо придерживалась этой точки зрения.

Рассмотрим теперь факты, или, вернее, воспоминания, которыеу меня остались о фактах, в свете этой новой версии. Считаю уместнымвосстановить беседу, которая у меня произошла с Кэролайн за несколько недель дотрагедии. Это было во время первого визита Эльзы Гриер в Олдербери.

Кэролайн, как вам известно, знала о моем глубоком чувстве кней. Я был человеком, с которым она всегда могла говорить откровенно. Мнепоказалось, что она в плохом настроении. Я удивился, когда она спросила, думаюли я, что Эмиас в самом деле очень любит эту девушку. Я сказал ей: «Он хочетнаписать ее портрет. Вы же знаете Эмиаса». Кэролайн покачала головой и заявила:«Нет, мне кажется, что он влюбился в нее». – «Ну, может, немножко, – сказал я.– Мы же знаем, что Эмиас весьма неравнодушен к женской красоте, но пора бы вамразобраться, моя дорогая, что Эмиас по-настоящему любит только одного человека.И этот человек – вы. Все иные его увлечения – ненадолго. Вы – единственнаяженщина, которая что-то значит для него. И несмотря на то, что он себя плоховедет, чувства его к вам не меняются». Кэролайн ответила: «Так до сих пордумала и я». – «Поверьте мне, Кэро, так оно и есть!» – «Мередит, на этот размне страшно. Эта девушка ведет себя так… вызывающе. И такая молодая, такаястрастная… Мне кажется, что на этот раз серьезно…» – «Но вызывающее поведениемолодых – это всего лишь способ самозащиты». – «Мне тридцать четыре года, вызнаете, Мередит. Уже десять лет как мы женаты. У меня нет шансов соперничать сЭльзой. Я это хорошо понимаю». – «Но, Кэролайн, вы же знаете, что Эмиас в самомделе любит вас». – «Можно ли когда-нибудь быть уверенной в мужчинах? Я слишкомпримитивная женщина, Мередит. Мне хочется ударить топором эту девушку…» Яобъяснил, что, видимо, в таком возрасте Эльза не совсем понимает, что делает.Она восхищается Эмиасом, считает его гением и не отдает себе отчета, что Эмиасвлюбился в нее. «Вы славный парень, Мерри», – сказала Кэролайн и стала говоритьо своем саде. Я надеялся, что она успокоилась.