«Вы знаете, что-то в этом есть, Хенри», – сказал агент.«Как-то я узнал, что нельзя зажигать три сигареты одной спичкой. Не знаю дажеоткуда. Затем я узнал, что это пошло из окопов Первой мировой войны. Немецкиеснайперы словно поджидали того момента, когда англичане начнут прикуривать отодной спички. После первой сигареты вы слышали звук выстрела. После второй вычувствовали, как снаряд проносится мимо. А после третей вам сносило голову. Нознание об этом ничуть не изменило меня. Я так и не могу зажечь три сигареты отодной спички. Одна часть моего „я“ говорит мне, что я могу зажечь хоть двадцатьсигарет от одной спички. Но другая часть – тот самый зловещий голос, своегорода Бори Карлофф внутри нас – говорит при этом: „Попробуй только сделай так, итогда…“

«Но ведь сумасшествие и суеверие – это не одно и то же?» –робко спросила жена писателя.

«Вы полагаете?» – сказал редактор. «Жанна д'Арк слышалаголоса с неба. Некоторые люди думают, что ими владеют демоны. Другие видят злыхдухов… или чертей… или форнитов. Те слова, которыми мы описываем безумие,подразумевают существование суеверия в той или иной форме. Мания…ненормальность… иррациональность… лунатизм… безумие. Для сумасшедшегореальность искажена. Целостное „я“ восстанавливается, но обнаруживает себя втой самой маленькой комнатке с револьвером».

«Но в тот момент рациональная часть моего „я“ была все ещесо мной. Кровоточащая, покрытая синяками и сильно испуганная, но все еще насвоем месте. Она говорила: „Все в порядке. Слава Богу, завтра, когда тыпротрезвеешь, ты сможешь вставить все вилки обратно в розетки. Играй в своиигры, если тебе так хочется. Но не больше. Не заходи слишком далеко“.„Рациональный голос моего „я“ был испуган не зря. В нашей душе есть что-тотакое, что непреодолимо влечет нас к безумию. Каждый, кто смотрит вниз с краякрыши высокого здания, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнутьвниз. И каждый, кто хотя бы один раз приставлял заряженный револьвер к виску…“

«Ой, не надо», – воскликнула жена писателя. «Пожалуйста, ненадо». «Хорошо», – сказал редактор. «Я просто хочу сказать, что даже оченьблагополучный человек всегда имеет безумие у себя под боком. Я абсолютно уверенв этом. Рациональность вшита в наш мозг на живую нитку». «Отсоединив всеприборы, я отправился в кабинет, написал Рэгу Торпу письмо, запечатал его вконверт, наклеил марки, вышел с ним на улицу и отправил его. Я не помню, как ясовершал все эти операции. Я был слишком пьян. Но я сделал вывод, что явсе-таки совершил их, так как утром я обнаружил рядом с машинкой копирку, маркии коробку с конвертами. Письмо было достойно того состояния, в котором я егонаписал. Оно сводилось к тому, что врагов привлекают не только форниты, но иэлектричество. Избавьтесь от электричества, и вы избавитесь от врагов. „Чертовоэлектричество может управлять нашими мыслями, Рэг. Контроль над биотокамимозга. Есть ли у твоей жены миксер?“

«Похоже, вы начали писать письма в газету», – сказалписатель.

«Да. Я написал это письмо в пятницу вечером. В субботу утромя проснулся в одиннадцать часов и лишь смутно помнил, что я натворил прошлымвечером. Жесточайшие уколы стыда, когда я подключал все приборы. Еще болеежестокие уколы стыда – и страха – когда я прочел копию своего письма Рэгу. Яперерыл весь дом в поисках оригинала, изо всех сил надеясь, что не отправилего. Но я отправил его. Весь день я обдумывал свое решение бросить пить. Я былуверен, что брошу».

«В следующую среду пришло письмо от Рэга. Одна страничка отруки. Знакомые значки испещряли страницу. В середине было написано: „Ты былправ. Спасибо, спасибо, спасибо. Рэг. Ты был прав. Теперь все в порядке. Рэг.Огромное спасибо. Рэг. Форнит чувствует себя хорошо. Рэг. Спасибо. Рэг“. „ОБоже мой“, – сказала жена писателя. „Держу пари, его жена была в бешенстве“, –сказала жена агента.

«Она не была в бешенстве. Потому что это сработало».«Сработало?» – переспросил агент. «Он получил мое письмо в понедельник сутренней почтой. В понедельник днем он пошел в контору энергетическойподстанции и попросил отключить ему электроэнергию. Джейн Торп, разумеется,билась в истерике. У нее была электрическая плита, у нее действительно былмиксер, швейная машина, комбайн для мытья и сушки посуды… короче, вы понимаете.К вечеру понедельника, я уверен, она готова была оторвать мне голову».

«Но поведение Рэга убедило ее в том, что я был настоящимволшебником, а не таким же сумасшедшим, как ее муж. Он усадил ее в гостиной ипоговорил с ней абсолютно разумно. Он сказал, что знает, что его поведениеможет показаться странным. Он знал, что она будет обеспокоена. Он сказал ей,что чувствует себя значительно лучше, когда электроэнергия отключена и что онпоможет ей преодолеть все трудности, этим вызванные. А потом предложил зайтипоболтать к соседям».

«Уж не к агентам ли КГБ с целым фургоном радия?» – спросилписатель. «Именно. Джейн была абсолютно сражена. Она согласилась пойти с ним,но, как она потом призналась мне, готовила себя к какой-нибудь отвратительнойсцене. Обвинения, угрозы, истерия. Она собралась уже бросить Рэга, если ему нестанет лучше. Она сказала мне по телефону в тот вечер, что дала себе обещание:отключение электричества – это предпоследняя капля в чаше ее терпения. Послепоследней капли она уедет в Нью-Йорк. Она начинала бояться. Егоумопомешательство зашло так далеко, что его почти невозможно было выноситьдальше. Она любила его, но даже для нее это было уже слишком. Она сказала себе,что бросит ухаживать за ним, если он скажет хоть одно странное словососедям-студентам. Позже я обнаружил, что она к тому времени уже наводиласправки в Небраске по поводу заключения Рэга в сумасшедший дом».

«Бедная женщина», – тихо сказала жена писателя. «Но вечервышел потрясающе успешным», – сказал редактор. «Рэг употребил все свое обаяние,и, по словам Джейн, он действительно был очень обаятельным. Она не видела еготаким года три. Скрытность и мрачность исчезли. Не было больше нервныхподергиваний. Он больше не подскакивал невольно и не оборачивался в ужасе,когда кто-нибудь открывал дверь. Он пил пиво и беседовал о последних новостях,которые обычно обсуждались в те мрачные, тусклые дни, – о войне, о том,найдутся ли добровольцы, о волнениях в городах и тому подобном». «Всплыл тотфакт, что он является автором „Антиподов“. Все были поражены. Трое или четвероиз них читали этот роман, и, держу пари, остальные не стали задерживаться попути в библиотеку».

Писатель засмеялся и кивнул. Ему подобные ситуации былихорошо знакомы.

«Итак», – сказал редактор. «Мы ненадолго оставим Рэга Торпас его женой, без электроэнергии, но счастливее, чем когда бы то ни было задолгое, долгое время…»

«Хорошо, что он не пользовался электрической машинкой», –вставил агент.

«… и вернемся к Редактору. Прошло две недели. Летокончалось. Редактор, разумеется, не раз нарушил данное себе обещание не пить,но все-таки ему удавалось сохранять вполне приличный вид. Дни шли своимчередом. На мысе Кеннеди готовились к запуску человека на Луну. На стендах вмагазинах был выставлен новый номер „Логана“ с Джоном Линдсеем на обложке, икак всегда его почти никто не покупал. Я заполнил бланк договора на рассказ„Баллада о блуждающей пуле“, автор – Рэг Торп, право на первую публикацию впериодической печати, предполагаемая публикация – январь 1970 года,предполагаемая сумма – восемьсот долларов (в то время это была стандартная ценаза ведущий рассказ номера)«.